Последний романтик

— Нет, — сказала она, отрицательно качая головой. — Он никогда не говорил об этом ящике, и я не помню, чтобы он давал мне какой-то ключ. — Она поставила сейф обратно на стол и пожала плечами: — Может быть, он у Уиллоу.

— Не думаю. Фрэнк оставил четкие указания, чтобы я отдал этот ящик только тебе. Он хотел, чтобы только ты решала, что делать с его содержимым.

Рейчел уставилась на ящик, размышляя о том, какие такие секреты Фрэнк Фостер хотел скрыть от своей младшей дочери Уиллоу. Она отодвинула стул и неловко поднялась. Забыв о трости, прохромала на середину кухни и обернулась к Уэнделлу. Он тоже встал и с озабоченным видом прижал к груди портфель.

— Он больше ничего не сказал? — спросила она. — Например, почему он не хотел, чтобы Уиллоу узнала о сейфе?

— Ничего. — Уэнделл обошел стол и остановился перед Рейчел. — Уиллоу училась в своем юридическом колледже, — напомнил он. — жила здесь одна с Фрэнком, работая рядом с ним, строя Саб-Роуз. Ты была его любимым ребенком.

— Он любил Уиллоу не меньше меня.

— Да, но ты была связана с отцом как никто другой. Была его гордостью, его зеркальным отражением. — Уэнделл положил портфель на кухонный прилавок позади нее и нежно обнял ее за плечи. — Не забывай, что, когда он дал мне это поручение, твоя мать была еще жива, и Фрэнк никак не мог предвидеть случившуюся потом трагедию. Он думал, что его смерть будут оплакивать три женщины, а не две.

Уэнделл крепче сжал ее плечи, как бы придавая силы своим словам.

— Но он особо просил меня ничего не говорить об этом Уиллоу или Марианне. — Он кивнул в сторону стола. — Что бы ни было между тобой и твоим папой, Рейчел. А теперь я исполнил свой долг, — произнес он со вздохом облегчения, привлекая ее к себе. — Так что обними старика и обещай мне, что ты не позволишь этой газетной статье нарушить покой, который ты и твоя сестра наконец обрели.

Рейчел склонилась к Уэнделлу и обвила его руками.

— Не позволю, — солгала она.

— Умница, — проговорил он над ее головой. — Саб-Роуз всего лишь гранит и стекло, Рейчел. Не вини дом за то, что в нем произошло.

Он высвободился из ее объятия и посмотрел ей в глаза с ободряющей улыбкой.

— Компания «Фостер и дочь» спроектировали Саб-Роуз, и именно это все будут помнить даже через сто лет.

Рейчел понимала, что все, что он говорит, правда. Но она не могла убедить в этом свое сердце.

— Я потеряла там свою душу три года назад. И хотя я знаю, что дом не может предать человека, какая-то часть меня будет всегда винить Саб-Роуз.

— Это потому, что он принадлежал тебе и твоему отцу в такой же мере, как и Таддеусу, — сказал Уэнделл, снова сжимая ее плечи. — Ты не просто скорбишь об утрате любимых тобой людей, ты также утратила Саб-Роуз. Скажи мне, почему ты и Уиллоу продолжали жить здесь последние три года? Почему вы не переехали, оставив все это позади?

— Мы не могли. Я не могла, — призналась она. Да, она ненавидела дом, где оборвалась жизнь ее родителей, но мысль о том, чтобы уехать подальше от Саб-Роуз, была ей еще более ненавистна. — Этот дом — результат тринадцати лет беспримерной работы Фрэнка Фостера, — сказала Рейчел. — И тринадцати лет моего обучения под руководством отца. Он мой первый независимый проект. Как я могу сбежать от самых счастливых лет моей жизни?

Уэнделл улыбнулся ей теплой и понимающей улыбкой:

— Да, Рейчел, ты не могла сбежать по той простой причине, что всегда будешь папиной дочкой. И душа Фрэнка неспокойна, дитя мое, из-за того, что ты бросила свое призвание. Когда ты снова возьмешься за проектирование? Когда ты снова начнешь строить красивые дома?

Рейчел обернулась и, взяв со стола его портфель, подала ему со слабой улыбкой.

— Когда пойму, как их строить, оставаясь бесстрастной.

— Для тебя это невозможно, так же как было невозможно для Фрэнка. Страсть течет в жилах Фостеров.

— Страсть погубила мою мать, отца и Таддеуса Лейкмана, — с горечью произнесла Рейчел, внезапно подойдя, прихрамывая, к двери и давая понять старому адвокату, что визит окончен. — Страсть — это то, что заставляет мужчину стрелять в свою жену и друга, когда он застает их вместе в постели, а затем направлять пистолет на себя.

— Черт возьми, Рейчел, это совершенно разные вещи, — возразил Уэнделл, не двигаясь с места. Он стоял посреди кухни, прижимая к груди портфель. — Преступление Фрэнка и то чувство, которое ты вкладываешь в свои проекты, несравнимы.

Он наконец подошел к двери и остановился перед ней.

— Ты для меня как дочь, Рейчел Фостер. И мне больно видеть, как ты запираешь себя в созданную тобой же тюрьму заурядного существования. Ты такой же выдающийся архитектор, каким был твой отец. А что ты создала за последние три года? Ты выдаешь книги в библиотеке, получаешь нищенскую зарплату и читаешь сказки сопливым детишкам.

— Это приносит мне удовлетворение.

— Нет, Рейчел, это пустая трата времени.

— Спасибо за то, что принес мне ящик. — Она поцеловала его в щеку. — До скорой встречи.

Поняв, что она пропустила его слова мимо ушей, Уэнделл неохотно вышел на крыльцо, но остановился и повернулся к ней.

— Я люблю тебя, — произнес он хриплым голосом.