Последний рубеж

— Мы над этим как раз работаем, — сказал я, ругаясь сквозь зубы. Я думаю, вы оцените иронию, у меня не было ни малейшего намерения лезть на огневой рубеж, будучи гораздо более озабоченным вопросом — насколько быстро я смогу уложить свой вещмешок под сидение одного из шаттлов, который даже сейчас был готов вытащить нас. Но Форрес явно ожидала, что лично я буду исполнять это идиотское поручение.

Я взглянул на гололит, там снова отображалась тактическая ситуация, которую столь высокомерно удалил Изембард, в поисках подразделения, на которое я мог бы свалить работу, но как ни пытался, казалось, никто из них не сможет мне помочь. Тираниды удвоили свои усилия перед нашим отступлением, и каждое подразделение на льду было в трудном положении.

Со слабым вздохом я принял неизбежное, зная, что если не сделать это, то планета, сектор и что самое важное, моя незаслуженная репутация (на которую я возлагал все свои надежды сделать мою жизнь как можно более спокойной, учитывая мою работы, словно магнит притягивающую проблемы), все это исчезнет в пастях флота-улья.

— Буду КАМС[130], — уверил я ее. В конце концов, нускауамцы, кажется, все еще контролируют энергостанцию и ее непосредственные окрестности, так что у меня будет достаточно бойцов, за кем можно спрятаться. И с разведывательной "Саламандрой", которую я обычно предпочитаю в качестве личного транспорта, я смогу обогнать большинство проблем, с которыми мы обязательно столкнемся, особенно если на водительском сидении будет Юрген. Который должен доставить меня обратно как раз ко времени посадки в шаттл, создав еще один пример проявления относительно безопасной, но заметной для всех храбрости, которая ничем не может повредить скромняге в кушаке. Не говоря уже о том, что пока я буду гонять по городу подобно прославленному гонцу, ни у кого не возникнет и шанса вытащить меня на поверхность, чтобы я мог воодушевлять бойцов, пока не отморожу себе бубенцы.

В общем, я начал убеждать себя, что все могло быть и хуже; мало осознавая, насколько хуже все обернется.

Глава двадцать шестая

Юрген ожидал, пока я выйду из губернаторского дворца, рядом с боковой дверью на кухни, двигатель разведывательной "Саламандры", реквизированной им со стоянки машин, тихо урчал. Хотя я обычно предпочитал неудобную маленькую машину в качестве личного транспорта, то с понятной неохотой жаждал использовать такую на Нускуам Фундументибус; температуры ниже нуля с открытым пассажирским отделением категорически не способствовали долгим поездкам. Так что в случаях, когда действительно не мог избежать рискованной поездки по поверхности, я выбирал относительно теплую и комфортную "Химеру". Климат открытого пространства пещерного города, конечно же, контролировался, так что для меня это было как свежее весеннее утро на каком-нибудь мире с умеренной температурой, я вскарабкался на свою привычную высоту за лафетом не особо и дрожа, зато с приятным ощущением, словно попал в гости к старому другу. Даже не задевая голенью ящик со взрывчаткой, я ощутил, что ожидание в машине достаточно отвлекло меня от растущего оптимизма по поводу успешности нашей миссии.

— Уверены, что взяли достаточно подрывных зарядов? — с легким сердцем спросил я Юргена, и он втянул себя на сиденье водителя, после чего уставился на меня над разделяющей нас бронепластиной, нахмурившись от изумления.

— Мы можем взять еще, если этого мало, — сказал он, принимая шутку столь же буквально, как и большинство остальных ремарок.

— Думаю, все в порядке, — уверил я его, — у нас тут достаточно, чтобы свалить гарганта.

— Если у орков был хотя бы один, и если ниды не сожрали их всех, — согласился он, мудро кивая, затем устроился на сиденье и пришпорил двигатель. Годы знакомства с его суровым подходом к вождению подготовили меня к последующему, и рефлекторно вцепился в лафет, когда мы стремительно сорвались в движение, я с относительной легкостью сохранил свои ноги на месте.

Губернаторский дворец был вполовину высоты стен огромнейшей из верхних пещер, чтобы добрые граждане, живущие на улицах ниже, могли хорошенько полюбоваться башнями над головами[131]. Когда мы пролетели железные ворота, ограждающие чопорные сады, я в первый и последний раз всецело оценил Примаделвинг; грохочущая "Химера" вряд ли располагала к осмотру достопримечательностей. Ряды улиц, домов и торговых центров пролетали перед нами, напоминая любой достаточно большой город на поверхности более-менее любимого Императором мира, и я с усилием напомнил себе, что впереди будет еще более десятка похожих пещер в скале и примерно таких же размеров, все кропотливо вырытые бесчисленными поколениями. Мысль была отрезвляющей, мягко говоря; если все будет хорошо с моим поручением, все мечты и усилия превратятся в ничто, стертые в мгновение ока катаклизмом столь огромным, что его даже сложно было представить.