Последний рубеж

— Да ничего, — признался Влад и отвел глаза, будто был в чем-то виноват. Потом разозлился на себя за это и решил объясниться: — Знаешь, подруга, что я хочу сказать…

— Знаю, — оборвала его порыв девушка.

Влад стушевался, замолчал, только через какое-то время многозначительно произнес:

— Вот то-то же.

Тыяхша приблизилась, поправила на его голове шляпу, сдвинув ее чуть набок, и тихо спросила:

— Знаешь, Влад, в чем твоя проблема?

— В чем? — насупился Влад и вернул шляпу на место.

— В том, что ты не веришь в предопределенность.

— Каюсь — не верю. Мне не нравится идея, что я не могу контролировать свою собственную жизнь. Мне милее идея свободы воли.

— Эти идеи друг другу не противоречат, — сказала Тыяхша и неожиданно провела ладонью по его небритой щеке. Влад даже прикрыл глаза от удовольствия. И чуть было не замурлыкал. Что, впрочем, не помешало ему усомниться в ее словах:

— Так уж и не противоречат?

— Истинно так. — Тыяхша опустила руку. — Они не противоречат, они дополняют друг друга.

— Объясни, — попросил Влад и открыл глаза.

Тыяхша, почувствовав его пристальный взгляд даже через тонированное стекло, отвернулась.

— Тут нет ничего сложного, — глядя куда-то вдаль, сказала она. — С точки зрения твоего сознания, ты сам управляешь своей жизнью, а с точки зрения Сознания Высшего, твоя жизнь — часть давно прописанного плана, и каждый твой шаг предопределен. И здесь нет никакого противоречия, поскольку твое сознание встроено в Сознание Высшее, а Высшее — в твое.

— Авология? — догадался Влад. — Все во всем?

— Да — все во всем, — подтвердила Тыяхша.

— И что из этого следует?

— А то, что ты зря переживаешь. Делай то, что считаешь нужным, а то, что должно случиться, случится.

Произнеся это, Тыяхша поежилась и взглянула на небо, будто надеялась увидеть в вышине причину своего неожиданного озноба.

— Дай-то бог, чтобы случилось, — протянул Влад и тоже задрал голову.

Ничего нового там, наверху, он не увидел. Все то же: желто-голубая муть, легкая облачная пелена и оранжевый блин беспощадного Рригеля.

— Даст Бог, — продолжая глядеть на небо, пообещала Тыяхша. — Обязательно даст. Ты главное не волнуйся.

Влад хмыкнул:

— Твой старший брат уже посоветовал мне ум не волновать.

— Гэндж плохому не научит, — кивнула Тыяхша и вдруг озаботилась: — Кстати, он не забыл сказать, что с помощью браслета можно стрелы останавливать?

— Собирался. Только я уже в курсе. Вчера само собой вышло две завернуть. Освоил с перепугу.

— Ну вот и хорошо, — успокоилась Охотница и стала собираться: — Все, Влад, мне пора. Заболталась с тобой, а дел еще — не переделать.

— Куда сейчас?

— Новых добровольцев в стрелки определять. Видел, сколько набралось?

— Обратил внимание. Кузнецы-мастеровые?

— В основном — да, но есть и случайные люди. Приезжие торговцы, бродяги, несколько курьеров и даже один лекарь. Мы всех, кто в город случайно или по делу забрел, собрали в кучу. Кого силой, кого уговорами. Усадили на подводы и сюда.

— Это грамотно, — похвалил Влад. — И людей спасли, и Зверя с носом оставили. Зачет. Только я не видел твоего отца. Где он?

— Остался дома, — тихо сказала Тыяхша.

Влад не стал выспрашивать, почему так. Догадался, что мистеру Дахамо все нипочем. И Зверь в том числе. Чего ему Зверь, когда он сам колдун. Захочет, камнем станет. Захочет — солнечным зайцем. Или каплей росы. Был он, и — чики-пики — нет его. Ищи, Зверь. Свищи, Зверь. И даже не надейся.

— Значит, говоришь, будешь новых волонтеров под ружье ставить?

Вопрос был пустым. Просто хотел солдат еще на чуть-чуть задержать девушку.

Не распознав его уловки, она стала отвечать:

— Тех, кто захочет Зверя бить — обязательно. Это поначалу. Потом буду с женщинами и детьми сеять фенгхе. Потом — растягивать шатер. Потом — готовить барабаны.

Влад недоумевающе потряс головой:

— Зачем сеять? Какой шатер? Что еще за барабаны?

— Некогда рассказывать, сам все увидишь, — отмахнулась от его вопросов Тыяхша. — Побежала я. Час Зверя близится.

— Раз так, беги, — вздохнул Влад и «сделал ручкой». — Бог даст, увидимся.

— Даст, не сомневайся, — вновь горячо заверила Тыяхша и направилась к смотровой башне. Через несколько шагов остановилась и, обернувшись, сказала: — Совсем забыла. Я с новобранцами тебе ящик стрел пришлю. Про запас.

Влад приложил руку к сердцу:

— Спасибо за заботу. Отслужу.

И когда Охотница скрылась под аркой смотровой башни, пропел манерно на языке своей матери:

Но ты уйдешь холодной и далекой,
Укутав сердце в шелк и шиншилла.
Не покидай меня. Не будь такой жестокой.
Пусть мне покажется, что ты еще моя.

— Нравится? — спросил подошедший к нему Болдахо.

— Кто? — не понял Влад.

Муллват шмыгнул носом:

— Это-то… Тыяхша.

— Так нравится, что даже свататься буду, — признался Влад и тут же добавил: — Если, конечно, Зверя сегодня сковырнем.