Последний русич (СИ)

Старик не оставлял надежды уцепиться за власть хотя бы краешком. Хоть одним сломанным пальцем, но удержаться за уносящуюся вдаль мечту. Упорство, достойное лучшего применения. Правда, в текущей ситуации я был не против поддержки со стороны представителей совета. Даже такой.

О праве надзора мне рассказал Тихон. Согласно древней традиции, у которой было столько оговорок и условий, что никто не воспринимал её всерьёз, в сложный период перехода власти от одного князя к другому члены рода могли устанавливать свой контроль над правителем княжества. Контроль очень поверхностный и относительный, но вполне достаточный для того, чтобы юный самодур не наделал глупостей.

Равное число голосов на выборах старейшины было одним из этих условий. Я рассчитывал на пятерых надзирателей, но получилось собрать только троих. Это в любом случае было лучше, чем гарантированный выбор нового главы рода.

— Обдумать надобно такое решение, — неуверенно произнёс Демид, — Нужно ли оно и так ли важно? Через три седмицы новый совет будет собран. Стоит ли доверие к Мирославе правом надзора порочить?

— Нам это что даст? — спросил Весемир, — Только хлопот прибавит, а толку чуть. Чай не малая девчонка на престоле. Почитай две дюжины лет о правую руку Ростислава княгиня была.

— Дело говорит княжич, — прогудел Прохор, — Сидеть рядом с князем одно, а другое совсем — Смоленском править. Не во вред, а по незнанию просто, Мирослава может дурное что сделать. И нет в надзоре урона достоинства княгини. Только и всего, что помогут ей старшие, да опытные более родичи. Как Ростиславу помогали и отцу его тоже. Всегда к словам родичей правители прислушивались. Нового только, что четыре печати на указах будет, заместо одной.

— Отчего не шесть? — ревниво спросил Тихон, — Коли уж зашла речь о том, что присмотреть нужно за исполнением законов, то надобно всех достойных в один ряд ставить.

— Ты за себя говори, Тихон, — возразил старику Весемир, — Коли сам до власти дорваться жаждешь, то твоё дело. А всех на себя не ровняй. Род выбор свой сделал, и ты не у дел остался.

— Отчего же? — неожиданно спросила Мирослава, — Единства средь нас никакого. Кто влево, а кто и назад смотрит. Пятерых достойных сила рода признала, а что голоса наши иначе разделились, так то другой разговор.

— Истинно говорит княгиня, — тут же уцепился за свой единственный шанс Тихон, — Пятеро нас на этом Совете признано было. И на следующем так будет. А значит и ношу тяжкую всем вместе нести.

— Страдалец ты наш, горемычный, — насмешливо проворчал Искра, — На что только идти не приходится…

— Что скажете, родичи? — обернувшись к сидящим за его спиной людям, спросил Храбр, — Прислушаемся к словам княжича? Али доверим Мирославе народ смоленский вести и нас всех за собой?

Я обвел напряжённым взглядом весь зал и увидел откровенное сомнение на многих лица. Представители рода пришли выбирать старейшину и решать свои текущие дела, а не вот это вот всё…

Обижать княгиню никто не хотел. На моей стороне были Прохор и Тихон. Весемир и Демид были откровенно против моей идеи. Храбр, фактически, воздержался, передав право решать этот вопрос другим родичам. Искра толком свою позицию не выразил, и пока что я проигрывал. Веса в роду у противников надзора было намного больше, чем у сторонников. К тому же, Прохор не относился к пятёрке избранных и вообще мог не учитываться.

Нужно было как-то дожать родичей и заставить их принять нужное решение. Я отчаянно нуждался в стабилизации ситуации в княжестве. Без нормальных противовесов и хотя бы небольшой отсрочки, все мои дальнейшие планы были обречены на провал.

У меня в запасе оставалась только информация, полученная от Искры, но применять её было слишком опасно. Княгиня вполне могла съехать на какую-нибудь заповедь предков и отказаться демонстрировать всем свой дар. Заставить её я не мог и тогда бы неизбежно остался в вонючей куче собственных голословных обвинений и луже неблагодарности.

Ситуацию вырулил Искра. Старик хмуро осмотрел всех присутствующих и поднял вверх руку.

— Надзор, — веско произнёс старец и его мгновенно поддержала четвёрка родичей, во главе с Тихоном. Следом поднялась рука Прохора, затем проголосовал Никита и это словно пробило брешь в стене сомнений, охвативших членов Совета. Руки стали подниматься одна за другой. Одним из последних и явно нехотя присоединился к общему решению Храбр.

— Да будет так, — кротко произнесла со своего места княгиня, и я увидел крохотную искру разочарования в её взгляде. Это стало единственным намёком на мою правоту. Его было недостаточно для подтверждения моих подозрений, и я вполне допускал, что сильно заблуждаюсь насчёт Мирославы. Однако, извиниться перед женщиной позже мне никто не мешал, а вот исправить последствия излишней доверчивости было невозможно, — Пятеро достойных, что признала сила нашего рода, на три седмицы примут право надзора. Силой своей клянусь, что буду придерживаться их слова и доверять им, как самой себе.