Последний русский

– Ну, тут всё просто. Когда меня установили тебе и я активировалась, то сразу вышла на связь с главным искином базы. Вот через него и собирала информацию. А искин, в свою очередь, ещё в двадцатом веке подключился к вашему Интернету, а до этого успешно перехватывал радио– и телесигналы. Когда прилетели аграфы, то они разместили в Солнечной системе ретранслятор сигнала. Искин и туда смог незаметно подключиться и собирал информацию уже из галонета, общегалактической сети.

– Так, значит, ты говоришь, что русских никого вообще не осталось?

– Последнее упоминание о русских было в секретном докладе, отправленном из одного из исследовательских центров аграфов. Там говорилось, что последние из подопытных русских, извлечённых из криокапсул, смогли вырваться из загонов и подорвали реактор вместе с собой и большим сектором базы. Это было полторы тысячи лет назад. Больше упоминаний о русских не было, зато в фольклоре аграфов появились страшилки про кровожадных русов, пьющих кровь своих врагов и заживо съедающих их женщин и детей.

– Молодцы, ребята. Смогли подороже продать свои жизни. Вечная им память. – Я вздохнул. – Ну а на поверхности-то что происходит? Или там сплошные радиоактивные пустыни?

– На поверхности как раз всё прекрасно. После того как аграфы вывезли либо уничтожили всех землян, они решили сделать планету заповедником. Разобрали развалины городов, провели дезактивацию заражённых местностей, вычистили загаженный людьми океан. Теперь наверху царство лесов, зверей и птиц. Аграфы из их элиты часто прилетают сюда, чтобы поохотиться.

– Значит, можно выйти на поверхность?

– Теоретически да, можно, а практически в обозримом будущем это невозможно. Все выходы из базы завалены горной породой, сплавленной в монолит. Чтобы ты понимал, мы находимся под землёй на глубине нескольких километров. Наблюдение за поверхностью и ближним космосом осуществляется с помощью перехваченного сигнала с аграфских спутников.

– И как теперь выбираться отсюда? – Я встревожился не на шутку. Не хотелось бы провести здесь под толщей земли, оставшиеся годы жизни.

– Нужно отдать приказ искину базы расконсервировать строительных дроидов, и те прокопают тоннель. Проблема в том, что этих самых дроидов осталось всего три, да и те имеют мизерный ресурс.

– Как отдать этот самый приказ, и где находится этот самый искин?

– Ну, сам искин физически находится в специальной бронекапсуле, обеспечивающей его функциональность. А приказ можешь отдать просто голосом, предварительно вызвав искина.

– Искин, на связь! – хриплым голосом произнёс я, глядя в потолок.

Блин, это же первые мои слова в этом теле. Горло драло так, словно по нему прошлись грубой наждачной бумагой.

– Искин резервной исследовательской планетарной базы GSJ534V709 на связи. Готов к работе, – раздался откуда-то сверху металлический голос.

– Приказываю расконсервировать строительных дроидов и начать прокладку тоннеля для выхода на поверхность. – С каждым словом говорить становилось всё легче.

– Приказ принят, – ответил искин. – Процедура расконсервации начата. Дроиды будут готовы к работе через 64 часа местного времени. Произвожу расчёт потребного для исполнения времени. По предварительной оценке, на прокладку тоннеля к поверхности планеты потребуется 6 месяцев, 4 дня и 7 часов.

Ну что же, придётся полгода поскучать здесь, в бункере. По сравнению с уже проведёнными здесь двумя с половиной тысячелетиями это просто миг. И тут такая тоска на меня накатила. Это же, получается, я больше никогда не увижу своих родных. Не увижу жену, дочку. Не услышу их смех. Ещё аграфы эти. Ненавижу тварей. Хоть я их и не видел ни разу, но я их уже ненавижу. Они по любому убили кого-то из моих потомков.

– Эй, как тебя там? – мысленно обратился я к симбиоту. – Спросить хотел.

– Спрашивай. – Мне прям послышался тяжкий вздох.

– А можно узнать судьбу моей семьи?

– К сожалению, нет. О тебе о самом есть лишь крохотное упоминание в ленте новостей тех лет, где сказано, что Виктор Степанович Русин погиб при спасении провалившейся в шахту туристки и что твоё тело так и не было найдено. Больше искин упоминания о тебе не отслеживал.

– Слушай, я вот тут подумал, а как вообще к тебе обращаться-то? Шизой называть грубо, симбиотом – слишком длинно.

– Ты можешь дать мне любое имя, какое тебе будет удобно.

– Хм. Тогда я буду называть тебя Эл. Сокращённо от Электроник. Был такой советский фильм «Приключения Электроника». Нравился мне в детстве. Хотя ты же, судя по голосу, девушка, значит, будешь Элькой. Кстати, а почему всё же голос женский?