Последний рыцарь

Лэнс схватил за низ рубашки и дернул ее. Он наклонился вперед и предоставил ей полный обзор.

- Черт. Я отлично работаю. У тебя до сих пор яркие синяки. Хочешь, чтобы я принесла ополаскиватель для рта?

- Ополаскиватель для рта?

- Маленький трюк, которому меня научил Кингсли. Протирание ополаскивателем заставляет синяки быстрее рассасываться. Они пройдут за два дня, если хочешь.

- Думаю, я оставлю их, - ответил он. - Вы же оставляете свои, верно?

- Я всегда оставляю свои , - призналась она. - Тебе нравятся свои синяки?

- Я люблю их. Они возбуждают.

Нора провела пальцами по нескольким красным рубцам. Лэнс закрыл глаза и вдохнул.

- В следующий раз я оставлю несколько меток спереди, - сказала Нора ему на ухо. - На твоих бедрах… твоем животе… на твоих ногах… удостоверюсь, что ты их увидишь. Тебе бы это понравилось?

- Да, Госпожа, - прошептал он.

- Ты возбуждаешься, когда смотришь на рубцы и синяки на следующий день после сцены?

- Да.

- Ты мастурбируешь, когда смотришь на них на следующий день?

- Каждый день до тех пор, пока они полностью не заживут.

- Я бы хотела посмотреть.

- Мне бы понравилось, если бы вы смотрели.

Нора ощутила, как мышцы на его спине напряглись от ее прикосновений.

- Помастурбируй сейчас.

- Нора, вы знаете, я не могу.

- Ох, думаю, мы оба знаем, что можешь. И я думаю, мы оба знаем, ты хочешь. Кингсли запретил секс. Но он ничего не говорил о мастурбации.

- Мы занимаемся казуистикой.

- Я превратила поиск лазеек в правилах в искусство. Если бы был олимпийский вид спорта, я бы выиграла в нем медаль. И не притворяйся, что не хочешь. Знаю, ты хочешь кончить для меня, пока я смотрю. Знаю, ты хочешь показать, как сильно тебя заводит наша совместная ночь.

- Боже, да…

- Я не приказываю тебе, потому что это был бы уклон в БДСМ. Кинг запретил секс, запретил игры. Мы не будем заниматься сексом. И не будем играть. Мы просто оттянемся на диване. И если у тебя есть настроение… оно движет тобой.

И настроение двигало им.

Нора отодвинулась и облокотилась на подлокотник дивана. Она уютно устроилась, и Лэнс развернулся к ней лицом, в его темно-голубых глазах сияло желание.

Он опустился вниз, так чтобы полулежать на диване, подлокотник служил ему подушкой. На чересчур длинном диване их ноги едва соприкасались.

Лэнс расстегнул пуговицу и медленно расстегнул молнию.

- Вы, мужчины, так дразнитесь, - сказала Нора, покачав головой. Лэнс был таким же, как и Сорен.

- Дайте мне время. Я могу стесняться.

- Мужчина, который был обнаженным на полу моего подземелья со скованными запястьями за спиной и лицом, погруженным в мои киску, стесняется?

- Я сказал, могу стесняться. Не говорил, что стесняюсь.

- Дразнишься, - повторила она.

- Виновен.

Он освободил эрекцию и медленно начал поглаживать себя.

- Меня так уволят за это, - выдохнул Лэнс.

- Не переживай. Если Кингсли спросит, был ли у нас секс, мы честно ответим - нет. Если спросит, играли ли мы, мы честно ответим…

- Нет.

- Хороший мальчик. То есть… хороший ответ.

- Спасибо. Я ходил в МТИ. Я способен отвечать на простые да\нет вопросы даже с болезненной эрекцией.

- Может, она и болезненная, но адски сексуальная. У тебя роскошный член. - Одобряюще кивнула Нора.

- Спасибо, наверное.

- Пожалуйста. Я знаток членов.

Лэнс откинул голову назад, когда его рука снова опустилась и поднялась.

- Что делает члены роскошными?

- Хм… - Нора постучала по подбородку. - Хороший размер. Слишком большие выглядят нелепо. Слишком маленькие, скажем так, немного разочаровывающе. Хотя те, которые женщины считают маленькими, и те, которые мужчины называют маленькими, различаются. У тебя гораздо больше обхват, чем длина, и у тебя впечатляющий диаметр.

- Разве?

- Определенно. Длина с карандаш может быть очень хорошей, но не хочется, чтобы в шейку матки тыкали карандашом.

- Как метко.

Нора подавила смешок. - Не могу поверить, что ты сострил, дроча на моем диване. Напомни мне при следующей встрече с Кингсли убить его. Я так сильно хочу тебя трахнуть , что мне больно.

- Так сильно?

- Я очень люблю остроты.

Лэнс снова провел ладонью по длине, и Нора не могла оторвать глаз от его твердых дюймов, от его скользящей руки, от вен на его сильных предплечьях и прессе.

- Вы мне очень нравитесь, - ответил Лэнс , улыбаясь через полуприкрытые глаза.

- Ты мне тоже, - ответила она, наблюдая, как его пальцы дразнят головку. Она бы все отдала, чтобы наклониться вперед и слизать маленькую капельку семени, чтобы заставить его стонать. – Больше, чем хотелось бы.

- Не хотите, чтобы я нравился вам?

- Хотелось бы поменьше. Я не из тех обеспокоенных женщин, которые постоянно думают, а правильно ли они поступают, принимают правильные решения, или не дай Бог, кого-то раздражают. К десяти утра я раздражаю людей больше, чем большинство за весь день.

- Повезло вам. На это требуется много усилий.

- У меня это от природы. Но быть мной, выполнять мою работу, жить моей жизнью… Я нуждаюсь в отсутствии сложностей. А ты, Лэнс , сложность.

- Я сложность?