Последний рыцарь

Она снова взмахнула кнутом и усыпала его широкую спину красными следами. Как хороший художник боли, она позволила кнуту танцевать по его коже, не ударяя по одному месту дважды. Таким образом, он никогда не угадает, куда приземлится следующий удар, не сможет собраться. Пока она порола его, то считала про себя - десять, двадцать, сорок, шестьдесят. К шестидесяти она начала слышать «ай ». К семидесяти оно превратилось в «черт». На семидесяти пяти она ударила по чувствительной точке достаточно сильно, чтобы услышать крик настоящей боли. Но она так и не услышала ни «красного», ни «желтого».

- Зеленый? - спросила она и дала минуту отдышаться. - Ты не упадешь в моих глазах, если скажешь желтый или красный.

- Все еще зеленый… - его дыхание стало рваным. - Мне просто нужна минутка, если вы не против , Госпожа.

- Я не против. Скажи-ка сколько у нас осталось минут.

Лэнс вытянул шею, чтобы посмотреть на секундомер, висящий рядом с Андреевским крестом.

- Тридцать семь.

- Чудненько. Я остановилась на семидесяти пяти. Давай доведем до сотни. А после поиграем в новую игру. И, может быть, я сниму немножечко одежды. С тебя.

- Все что пожелаете, Госпожа.

Она хотела подарить ему еще двадцать пять ударов. И кнут снова закружился над его кожей. Теперь она сосредоточилась на его боках и плечах. Но к тому времени, как она нанесла двадцатый, его спина превратилась в ярко-красную. Один рубец даже немного сочился кровью.

- Оставайся там, - сказала она и отложила кнут к куче остальных игрушек, нуждающихся в очистке. - У нас ранка.

Лэнс посмотрел поверх плеча.

- Много крови? - спросил он, не обращая внимания на то, что она рассекла кожу.

- Не очень. - Она натянула пару латексных перчаток и очистила маленькую рану бетадином и мазью. - Ладушки, у нас два варианта пластырей - Снупи или Улица Сезам?

- Снупи , - ответил он.

- Идеально. - Она приклеила пластырь, сбросила перчатки и быстро чмокнула его в центр спины. Порка сделала его кожу пылающей. Нора ощутила этот жар губами.

- Вы хороши, Госпожа. - Лэнс повернул голову к стене. - Я никогда не был с Доминой, которая играла бы так же жестко.

- Благодарю. Я тренировалась под руководством лучшего садиста в мире.

- Интересно. И что, по вашему мнению, присуще хорошему садисту, Госпожа?

Нора постучала по подбородку, обдумывая ответ.

- Частично талант. Нужно иметь талант причинять кому-то боль, при этом не оставляя ран. Бейсбольная бита может сделать больно и сломать кости. Как же причинить настоящую боль, не навредив? Садист, который обучал меня, потрясающий. Он знает все болевые точки на человеческом теле и может довести тебя до агонии, не оставив ни единого следа.

- На тренировках мы много изучали их. Полезно знать для самообороны.

- Хорошо для игр, - добавила она. - Но это больше, чем талант. По правде говоря, мужчина может убить муху кончиком кнута. А еще он может сломать так… даже не знаю. - Она замолчала и покачала головой. - Я не знаю никого, кто может собрать человека, разрушив его до основания, как делает он. Ты уходишь от него с изнывающим телом, а сердце парит высоко в облаках.

- Это то, что вы делаете со мной?

- Ты еще не изнываешь?

- Нет, Госпожа. Парю.

Нора улыбнулась его спине, так чтобы он не увидел. Если он будет продолжать в том же духе, она наденет на него ошейник еще до завершения ночи, и это будет, пожалуй, худшей идеей за всю историю Преисподней. Она ушла от мужчины, который надел на нее ошейник и привязал к себе. Последнее, чего она хотела - это привязывать кого-то к себе теми же цепями, которых избегала сама.

- Время?

- Двадцать восемь минут, Госпожа.

- О, хорошо. Я становлюсь похотливой.

- Мы оба.

- Правда? Докажи, - сказала она и отстегнула сначала его правое, а затем левое запястья от креста.

Она шагнула назад и ждала, скрестив руки на груди.

Лэнс расстегнул джинсы и спустил их вниз. Стоя в боксерах, он разгладил и сложил свои брюки. Она забрала их у него, и он снял белье. А теперь Нора присвистнула. У мужчины были самые великолепные бедра, которые она когда-либо видела. Твердый изгиб мышц поднимался от колена до его бедра. Сегодня она укусит за эту мышцу и проверит, не сломает ли себе зуб.

- Я могу умереть на твоих квадрицепсах, - сказала она. - Или между ними. Серьезно, ты, наверное, можешь расколоть ногами кокос?

- Я бы сказал спасибо, но думал, на эту часть тела вы обратите внимание в последнюю очередь, Госпожа, - сказал он с грустной улыбкой.

- Оу , я и эту заметила. Ее сложно не заметить. - Она подошла ближе и обернула ладонь вокруг его толстой, твердой длины.

Лэнс тяжело выдохнул, когда она погладила его. Вероятно, он хотел, чтобы она сжимала и гладила его сильнее, но вместо этого она едва задевала его кончиками пальцев, касаясь как можно легче. Мышцы его живота сжались.

- Насколько хорош твой контроль? - Она подразнила головку пальцем и ощутила жидкость на коже, каплю или две. Она растерла ее по головке.

- Достаточно. Прикажете мне не кончать, я не кончу. Хотя неделю или две я не продержусь, или же это произойдет во сне.