Последний рыцарь

– Легко, даже память клана Арма не идеальна! Ты верно сказал, счастливых дней в твоей жизни наверняка было много, и вряд ли тебе приходило в голову сравнивать степень счастья. К тому же, ты тогда не знал, что ждет тебя впереди – вдруг будет день еще лучше? Поэтому самый счастливый день и узнается в момент, когда все уже кончено. Стоя на пороге смерти, ты оборачиваешься назад и видишь его: он сияет где-то на дороге, которую ты прошел, даже если она нереально длинная. Ты смотришь на него и понимаешь: великие боги, так ведь это был он, а я-то, старый дурак, и не понял!

– Все у тебя продумано, – рассмеялся Лукиллиан.

– Есть такая работа – все знать, – подмигнула ему Хиония. – Я же предсказательница, забыл?

– Не думаю, что это как-то связано с пониманием жизни после смерти, если она вообще есть.

– Мы сейчас говорим не о жизни после смерти, а о жизни перед смертью, о последнем ее проявлении. Сейчас ты наверняка начнешь тужиться, пытаясь вспомнить свой самый счастливый день. Даже не пытайся, ничего не выйдет. Воспринимай это как последнюю награду перед смертью: да, ты умрешь, но в этот миг ты узнаешь, в чем было твое истинное счастье, а там и до смысла жизни недалеко.

Она поддразнивала его, как обычно, и все же Лукиллиан видел, что она верит своим словам. Что ж, она прожила на свете достаточно долго, имеет на такое право.

Его мысли сменились, он больше не думал о смерти и старости – он думал о самом счастливом дне. Несмотря на предупреждение Хионии, он все равно искал его. Это было намного приятней рассуждений о неминуемой гибели: он проходил через свою память, как через бесконечную библиотеку, и искал те дни, что сияли счастьем.

Что это может быть? Его совершеннолетие и принятие роли наследника? Это и правда была грандиозная пирушка – Великие Кланы неделю в себя приходили. Но тогда Лукиллиан был слишком молод, чтобы видеть разницу между настоящим счастьем и хаотичным весельем подростков, только-только ставших самостоятельными. Его восхождение на трон? Да, это было неплохо, он гордился собой. Его свадьба? Праздник понравился ему больше, чем невеста, которую выбрали для него родители, и все же Лукиллиан прожил с ней всю жизнь. Рождение его детей? Он помнил, как праздновал это событие, но некого священного осознания, что он теперь отец, не было. Он даже не мог вспомнить, как впервые увидел своих наследников – скорее всего, к тому моменту он уже был слишком пьян.

– По-моему, в моей жизни не было ни одного важного события, не связанного с пьянкой, – проворчал он.

– Думаешь о том, о чем я просила не думать?

– Естественно.

– Прекращай, нам сейчас не до того: мы у цели.

Их путешествие по коридорам казалось бесконечным, Лукиллиан почти забыл, что у них есть цель… Собственно, ее и не было: он был уверен, что они ищут что-нибудь подозрительное. Но оказалось, что Хиония осознанно вела их куда-то и теперь остановилась возле массивных двойных дверей.

– Что это? – удивился Лукиллиан.

– Скорее всего, кабинет Осгуда Интегри, – пояснила Хиония.

– Но на плане его не было!

– Был, просто никто не обозначил его как кабинет. Но я сразу обратила внимание на большой зал в самом центре кластера. В моей семье именно там расположены самые важные комнаты: мы повелеваем пространством, нам нужно чувствовать мир, в котором мы находимся. Удобнее всего это делать из центра, если условия позволяют. Я бы на его месте хранила все самое важное в кабинете.

Если задуматься, весь этот мир был одним большим кабинетом Осгуда Интегри. Но в чем– то Хиония права: любой маг всегда хранит свои главные секреты в одной комнате, так их проще охранять. Это не только черта семьи Интегри, так ведут себя все Великие Кланы.

– Но если ты знала, что кабинет здесь, почему не позвала Катиджана и Эйтиль с нами?

– Во-первых, я была не уверена, что он здесь, – указала колдунья. – Во-вторых, даже если это он, не факт, что мы найдем ответы там, а не в каком-нибудь другом зале. Вся Эмирия принадлежала ему, свои тайны он мог спрятать где угодно. Но мы с тобой начнем поиски здесь. Они подошли к двери, но касаться ее не спешили – их ожидало настораживающее открытие. Когда они поднесли магическую сферу ближе, стало видно, что металлическая поверхность покрыта глубокими бороздами.

Двери в кабинет были массивными и прочными, как ворота крепости, и Лукиллиан не сомневался, что это заговоренный металл – то есть, практически несокрушимый. Однако кому– то все равно хватило сил изодрать его когтями так, что осталась паутина пересекающихся линий. Этого было недостаточно, чтобы уничтожить двери, но уже говорило о многом.

Лукиллиан поднес руку к двери, сравнивая размеры борозд со своими пальцами. Похоже, существо, сделавшее это, было не больше человека, и центр атаки как раз пришелся на высоту человеческого роста. Маг не представлял, как это понимать, да и у Хионии на этот раз не было ответов.

– Что-то мне подсказывает, что это сделала не поисковая группа, – только и сказала она.

– И не болезнь, о которой говорил Осгуд. Думаешь, нам стоит туда входить?