Последний рывок советских танкостроителей

С СТК был еще один весьма показательный случай. В конце 1991 г. между Москвой и Киевом началась тяжба о подчиненности предприятий союзного значения. В Украине уже образовалось свое министерство промышленности и оттуда пришла команда, чтобы СТК и руководитель предприятия приняли как бы самостоятельно решение о добровольном переходе в подчиненность Киеву.

В кабинете у главного состоялось заседание СТК, после обсуждения, на котором я выступил против перехода под власть Киева, состоялось голосование. Против подчиненности Киеву голосовал только я один, все во главе с Борисюком согласились с новой властью, а я остался верен своим убеждениям.

Тяжело оставаться одному, но во мне всегда преобладала сила русского духа — стоять до конца и по жизни я никогда этому принципу не изменял. Позже, будучи депутатом Харьковского областного совета, я участвовал в голосовании по избранию председателя совета. Чиновники от власти на эту должность протаскивали пустого и никчемного человека и перед заседанием многие нелицеприятно высказывались о нем. Когда же при голосовании (тайном!) высветилось табло и против был всего один и это был мой голос, я еще раз убедился, насколько слаб человек и готов продать свои убеждения.

Изменения в руководстве КБ

Работы по танку в 1990 году разваливались дальше и не по причине нерешенности технических вопросов, а из-за вопиющей безответственности, начиная с самых верхов и кончая руководителями предприятий. Общая атмосфера в стране сказалась и на нас, все только говорили и призывали, что надо много работать, выдерживать сроки, быть ответственным, а фактически все делалось как-то спустя рукава.

Эта безысходность настолько достала меня, что весной 1990 г. в Министерстве, обсуждая с Кочергиным наши невеселые дела, я высказался, что может пойти к Министру и все ему рассказать. Кочергин эту идею поддержал. Я подготовил на одну страницу докладную и он представил меня референту Министра. Я изложил ему суть вопроса, референт был в курсе разработки нашего танка и согласился доложить Министру, чтобы тот принял меня. Министр всю вторую половину дня был на заседании в Кремле, я несколько раз подходил к референту и тот подтвердил, что как только он появится меня сразу же вызовут.

Где-то уже часов в восемь вечера он сообщил мне, что Министр позвонил и поставил в известность, что он сегодня уже не будет в Министерстве. В связи с тем, что в этот день я должен был уезжать в Харьков и не мог задерживаться, мне пришлось извиниться за беспокойство и отказаться от встречи. Не знаю, изменило ли что-нибудь мое посещение Министра, при всеобщем развале трудно решать частные вопросы, каким являлся для него разработка нашего танка, но такие мои действия Шомин наверняка бы мне не простил и точно открутил бы мне голову, что давно уже обещал. Но здесь я опять не смог изменить своему принципу — стоять до конца, невзирая ни на что.

Ситуация с руководством КБ видно дошла до предела и в мае пошли разговоры, что Шомина отправляют на пенсию. Я зашел к нему и прямо спросил, так ли это. Он ответил, что ничего подобного, хотя вопрос о его отставке уже был решен и в Министерстве подбирали человека на его место.

К нам в очередной раз приехал Захаров и наш главный экономист Мирошниченко предложил мне организовать с ним встречу по вопросу будущего руководства КБ, естественно я сразу же согласился.

Между прочим, с Мирошниченко у меня сложились довольно интересные отношения. Это был человек из прожженных финансистов, на которых печати ставить негде, и много что знал о финансовых операциях руководства КБ. При этом он почему-то всегда с уважением относился ко мне, по всей видимости, за мою прямоту и стойкость, чего не было у него. Он однажды, когда у меня начались разногласия с руководством, сказал мне — «… ты никогда не будешь в их кругу, так как слишком честный и отстаиваешь правду, а они не такие». Жизнь подтвердила его мудрые слова.

Мирошниченко организовал мне встречу с Захаровым и мы с ним уединились в одном из кабинетов. Захаров при всех неприятностях по разработке ТИУС и прицельного комплекса по всей видимости все-таки понимал, что я прилагал и прилагаю все силы для решения этих проблем, но не только от меня это уже зависело. Когда ему была нужна достоверная информация он всегда вытаскивал меня и с пониманием относился ко мне за мое стремление во что бы то ни стало сделать систему. Он откровенно и подробно рассказал мне о сложившейся ситуации с руководством КБ, за неудовлетворительную организацию работ по танку Шомин отправлен на пенсию, приказ о его увольнении уже подписан и обсуждаются кандидатуры на его место. Из всех его заместителей никто не годится для этой должности по многим причинам, руководство Министерства остановилось на двух кандидатурах — начальнике ХКБД Рязанцеве и начальнике СКБ «Ротор» Борисюке. Рязанцев категорически отказался и принято решение назначить Борисюка, сейчас на него оформляются документы.