Последний рывок

Острый запах бьёт в нос… Нашатырь? Противно… Но зрение удаётся сфокусировать на тех, кто возле меня… Даша… Дашенька!.. Моя любимая, милая и ненаглядная красавица сидит рядом и сосредоточенно считает пульс, держа меня за запястье. Красные от усталости и, наверное, слёз глаза, рыжая прядка, выбившаяся из-под косынки… Рядом — доктор Голубев, нервно теребящий пальцами свою бородку и… Мартьяныч?.. Глаза старого лекаря и ведуна светятся каким-то… неземным, что ли, успокоением… Откуда-то справа раздаётся шум, надо мной нависает Павлов… Глаза опять закрываются, я проваливаюсь в дрёму-полусон…

Снова прихожу в сознание от запаха нашатыря, но чувствую себя гораздо лучше… Слабость и какая-то детская беспомощность, даже пошевелиться нет никаких сил, в правом боку при каждом вздохе колет, в правой руке у локтя свербит дёргающая тупая боль, но голова уже не болит, в ушах не шумит, и даже думать могу без негативных последствий.

Дашенька снова рядом, пытаюсь что-то сказать, но она прикладывает пальчик к моим губам, запрещая разговаривать, затем подносит поильничек, делаю три глотка водички со вкусом незнакомого травяного отвара…

— Тебе нельзя разговаривать, ты очень слаб… — Уголком косынки она вытирает слёзы, скопившиеся в серых глаз… — Ты не мог поберечь себя? Для меня? Для дочери?.. — Она жалобно всхлипывает, потом, наклонившись ко мне и виновато целуя, шепчет: — Не слушай меня… Прости… Я сама не знаю, что говорю.

— Я… Люблю… Тебя… — Слова выговариваются с трудом, язык не слушается абсолютно.

— Молчи… Нельзя… Можно только слушать…

— Что… со мной?

— Сейчас прибежит Иван Петрович, он всё тебе расскажет. Я ему сказала, что больше тебя никуда не отпущу… Хватит, навоевался… Вот и он…

Павлов стремительно врывается в комнату, останавливается возле моей койки и, не говоря ни слова, долго смотрит на меня. Затем садится рядом на подставленный стул, собираясь с мыслями.

— Ну, что, Денис… Похоже, запас своего везения ты исчерпал мало не до дна… Ещё одна контузия, сломана рука и три ребра, пять осколочных ранений, но так, по касательной. Три недели, считай, в коме… Загоняли мы тебя… Теперь лечись, выздоравливай. Торопиться никуда не надо, я дал слово Дарье Александровне, что на фронт ты больше не поедешь… Молчи, не перебивай!.. Пока ты без сознания лежал, многое случилось. Император Карл-Франц-Иосиф через два дня после твоего ранения прислал парламентёров и ещё через сутки подписал безоговорочную капитуляцию Австро-Венгрии. С разницей в шесть часов в этот же день такую же бумагу завизировал болгарский царь Фердинанд. Неделю назад началась Черноморская операция, Босфор уже наш, сейчас решаем проблему с Дарданеллами — союзнички активизировались как наскипидаренные. Так что, пока ты выздоровеешь, война окончится… Мы выиграли, Денис! У нас получилось!..

— А… внутри страны?.. — рискуя вызвать негодование жены, начинаю задавать вопросы.

— И внутри всё будет хорошо. Помнишь, отправляли экспедицию в Бухару? Там, оказалось, пленные басурмане и местные баи во главе с эмиром сговорились с англичанами и подняли восстание, пытались убить генерал-губернатора Куропаткина. Так твои два взвода, отправленные с Волгиным и Половцевым, там такого шороху навели, до сих пор, наверное, выжившие по ночам от страха просыпаются. Кто на счёт «раз» оружие не бросил, теперь в земле лежат, а всю верхушку, кучу турок из «Тешкилят-и-Махсуса» и кептэна-британца, с собой привезли. И эмир теперь в Бухаре новый — Борис Церетели, офицер Российский Императорской армии, дядя бывшего эмира. Газеты все перипетии подробно описали, общественное мнение сформировано и любителям посепаратничать несладко придётся.

— А как… там… когда меня…

Всё, Дашенька возмущённо сверкает глазами, замолкаю и больше не буду ни о чём трындеть.

— А тебе не повезло. Там такой пирог с прослойками получился, где наши, где австрийцы — чёрт не разберёт. Какой-то венгерский полковник с бору по сосенке собрал из отступавших почти кавполк — три эскадрона, да ещё и полевую батарею себе подчинил. И решил прорываться по железной дороге, на поездах. Они только станцию заняли, а тут — вы… «Неуловимый» четыре снаряда поймал, восстановлению не подлежит. После того, как тебя из вагона выкинуло, командование подпоручик Анненский принял, даром, что в обе ноги ранен был. Одну ампутировать пришлось… Но он рапорт подал, чтоб на службе остаться… Так вот, твоих уцелело трое, они исправные пулемёты вытащили и поприжали этих… отступавших. А там конвойная сотня уральцев и Анатоль Дольский со своими «кентаврами» подоспел. Фёдор Артурович, как радио получил, всех кого мог сразу на выручку отправил. Пленных не брали, всех в мелкий винегрет покрошили… За тебя… Так, ладно, утомил я тебя своими разговорами, Дарья Александровна вот-вот из палаты выгонит. В общем, господин полковник, свою войну вы уже выиграли. А что будет дальше?.. Время покажет…