Последний сеанс

Он проверял почту на телефоне, мелким-мелким почерком, точно это был тайный шифр, делал какие-то записи в блокнот, к которым никогда потом не обращался, а когда речь заходила о его фронте работ, говорил долго, мужественным низким голосом, красиво и неторопливо, но ровно то, что и вчера и на прошлой неделе и два года назад. Говорению отдавался с душой, как азартной езде на новом мини по ночной Москве. Ему нравилось, как теперь звучит его речь, когда он так долго и славно над ней поработал, нравилось слышать себя, управлять звучанием, отмерять интонации, раскатывать гласные и смягчать в чуть старомодной манере согласные. Очень нравилось. Неудивительно, что при этом он не замечал: вздернутые брови коллег, их ухмылки, переглядки и потягивания, позевывания и разминочные вращательные движения шеей. Не замечал он и то, что именно в момент его ежедневного и неизменно блестящего выступления генеральная обычно вызывала секретаря и отдавала будничные распоряжения. И все же. Все же – пока все шло хорошо. Артем возвращался в кабинет – просил кофе. Кофе и первая сигарета тоже были очень хороши. Потом вдохновенно принимался за планы и графики. Департамент развития во главе с Артемом развивался в основным в художественном направлении. Презентации и красиво сброшюрованные стратегии выглядели великолепно – ярко, стильно. И всем осточертели. Файлы с ними летели на компьютерах замов прямиком в корзину. Подчиненных ему девочек, маркетологов и пиарщиц, Артем побаивался. Девчонки были умны, профессиональны, и по их глазам Артем видел, что они все-все давно про него поняли. Взамен он грубо обращался с ними, мелочно придирался и чуть ли не вслух называл дурами. В остальном холдинг тщательно – и практически и стратегически – не замечал его существования. Но Артем не унывал. И вплоть до самого обеда самолюбование, поощряемое эффектной и строгой обстановкой его маленького кабинета, не оставляло его ни на минуту.

Обедал он чаще всего с генеральной. Как правило, у нее. На обед был кунилингус, догги-стайл с опорой на спинку светлого офисного дивана и торопливый минет. От последнего Артем в последнее время обычно уклонялся, предпочитая завершить дело в одиночестве в прилегающем к кабинету санузле.

И только потом наступало оно – это мерзкое ощущение чего-то не того. Сначала помощница приносила холодный кофе. Потом оказывалась, что она не уточнила необходимые цифры для построения графиков. Дальше хуже – выяснялось, что другая безмозглая курица не звонила и не ходила в соседний департамент за отчетностью, без которой, соответственно, тоже стратегию не сваришь. А третья, овца, не в состоянии оказалась сделать самой элементарной вещи – запросить в департаменте выше этажом – итоги работы за последний квартал, объясняя это тем, что там ей сказали никогда больше с такой херней к ним не обращаться.

Артем кипел, ходил по коридору, проверял почту на телефоне, а потом уезжал на очередные курсы или семинары по личностному совершенствованию, где учился напористости и уверенности в следовании за мечтой.

«Следуй за мечтой» – клеил стикер на своем рабочем компьютере Артем. «Следуй за мечтой» – напоминала картинка в телефоне. «Ты – лучший», – твердил Артем, усаживаясь на кожаного сиденье любимого мини. «Ты достоин лучшего!» Артем толком не знал, чем это лучшее должно быть, и что у него за мечта. Но на семинарах учили требовать от жизни многого. И он требовал.

– Ты мало мне платишь, – Артем бросил на стол генеральной первое официальное увольнение.

– Твои услуги, мой дорогой мальчик, обходятся мне во много раз дороже, чем стоят на самом деле. Не дури, убери эту гадкую бумажку. Где сегодня хочешь поужинать?

«Ты – достоин лучшего», – твердил Артем, подглядывая в бумажку с конспектами с семинара «Измени свою жизнь к лучшему и получи все».

– Ты не даешь мне развиваться, ты уничтожаешь меня, ты не принимаешь меня как профессионала. Я достоин большего, я мог стать… кем угодно мог бы стать, если бы не ты! – легло на стол очередное заявление об увольнении.

– Кем угодно ты уже стал. Я дала тебе намного больше, чем ты мог вообразить. Ты получил все и сразу без малейших усилий. Не дури. Кому ты нужен? Что ты умеешь? Чего стоишь без меня? Ну, ладно, смотри, какая красота! – она раскрыла журнал. – Давай на острова слетаем? Вдвоем? А? Там не будет интернета, я отключу телефон, и мы не возьмем с собой даже купальников. Займись билетами!

Тогда-то это ощущение чего-то не того впервые заговорило голосом – чужим, ломающимся, как у подростка. Первое слово, которое оно сказало, было «ничтожество!». И дискантом повторило: «ничтожество!».

– Будь уверен в себе и своих силах, – шептал напуганный Артем самому себе перед зеркалом. – В себе и своих силах.

– Ты просто ничтожество, на тебя жалко смотреть, – сложил слова в предложения быстро обучающийся другой.

– Будь уверен в себе! – орал он в два часа ночи в пустоту высоких потолков своей квартиры, обливаясь потом на беговой дорожке. – Будь уверен, твою мать!