Последний секрет Парацельса

Я нашла такую неожиданную перемену в настроении странной: только что человек сокрушался из-за смерти своей студентки и вдруг выражает восторг по поводу простой чашки чая! Хотя, возможно, я просто слишком остро воспринимаю ситуацию: присутствие руководителя практики здорово выбило меня из колеи, ведь я ожидала, что поведу разговор с Денисом с глазу на глаз. Естественно, я не смогу сказать все, что собиралась, в присутствии постороннего, значит, придется выкручиваться. С другой стороны, зачем Денису могло понадобиться приглашать Туполева – боялся остаться без прикрытия?

Отпив из своей чашки, мужчина кивнул на мою.

– Пейте же, Агния Кирилловна, а то остынет: нет нужды так напрягаться, мы же коллеги, всегда друг друга поймем.

Я сделала еще глоток, но чай как-то совсем не лез мне в горло, а мятный вкус оказался настолько сильным, что создавалось впечатление, будто я жую листья растения.

– В этом году практика выдалась вообще какой-то неудачной, – продолжал Туполев, с явным наслаждением втягивая ноздрями аромат мяты. – Сначала матушка Дениса – такая трагедия, не правда ли? Теперь вот – Ляна. Что в мире творится?!

Стоит ли мне сказать, что Ляна не покончила с собой? Лицкявичус и Карпухин не давали никаких указаний по этому поводу. Денису, разумеется, я собиралась рассказать, но нужно ли об этом знать Туполеву?

– Скажите, – осторожно начала я, – вы ведь были в курсе того, что Ляна наблюдалась у психиатра по месту жительства?

Он кивнул.

– Так сожалею, что не предупредил вас, Агния Кирилловна. Ведь всего этого могло и не произойти, если бы вы знали, насколько травмирована психика девочки. Изнасилование, знаете ли, не простое дело!

– Так вы знаете и о причине? – удивилась я.

– Разумеется: и как врач, и как ее руководитель я в курсе всего, – вздохнул Туполев. – Личное дело читал очень внимательно.

– Ну, если вы читали личное дело, то просто удивительно, что упустили такой важный факт, как синдром бесчувственности, – заметила я. – Ведь Ляна лечилась именно от этого, а не от ночных кошмаров или от того, что, например, испытывала трудности в отношениях с противоположным полом.

– Откуда вам это известно? – поинтересовался мой собеседник, и в его вопросе я уловила нечто большее, чем простое любопытство.

– Я тоже, знаете ли, читала личное дело Ляны, – солгала я. – Очень внимательно.

– Вы удивительная женщина, Агния Кирилловна, – покачал головой Туполев. – Поверьте, у меня никогда и мысли не возникало, что вы на самом деле можете быть виновны в том, что произошло с бедной девочкой…

– Вы, по-моему, не слышали, что я сказала, – перебила я. – Ляна не могла покончить с собой из-за нашего с ней неприятного разговора: она просто не приняла его всерьез! У девушки было эмоциональное расстройство совершенно иного характера, чем описывали вы, и мне хотелось бы знать, почему вы с самого начала не сказали правду?

Туполев ответил не сразу. Он допил свой чай, поставил его на край стола и откинулся на спинку кресла, устремив взгляд на Дениса.

– Ну, я же говорил тебе, что она рано или поздно догадается? – разведя руками, сказал он. – В общем так, Агния Кирилловна, мне очень жаль, но я просто не могу вам позволить вести собственное расследование. Черт, ну почему вы не приняли смерть Ляны? Пережили бы свою вину и продолжили бы жить дальше, ведь никто не собирался выдвигать никаких обвинений против вас лично! Девчонка была неуправляемой, ее невозможно было остановить, невозможно что-то внушить… Если бы я с самого начала знал, что она собой представляет, ни за что не связался бы!

– О чем вы говорите? – спросила я, чувствуя, как сводит губы, словно в зубоврачебном кабинете мне только что ввели наркоз.

Взглянув на Дениса, я испытала шок: такого непроницаемого, каменного лица я еще ни у кого не видела, и уж тем более не могла представить, что сын моей подруги будет смотреть на меня так.

– Думаю, мне лучше уйти, – сдавленно пробормотала я, поднимаясь и хватая сумку дрожащей рукой.

– А я думаю, не стоит торопиться, Агния Кирилловна, – с ужасающим спокойствием проговорил Туполев, даже не пошевелившись и не сводя с меня взгляда. – Далеко вам все равно не уйти. Сколько прошло времени, Денис, – минут десять? Или пятнадцать? Если ты правильно рассчитал дозу, то она вот-вот захочет спать.

Холодея, я переводила затравленный взгляд с Дениса на Туполева. Наверное, именно так чувствует себя зверь, находящийся в западне, при приближении охотников. Я могла предположить все, что угодно, но только не такое!

– О, гляди-ка, она, кажется, начинает понимать! – заметил руководитель практики, обращаясь к молодому человеку. – Я же говорил: умная, все поймет. Сама ходила к Ляне домой, разговаривала с соседями, личное дело как-то раздобыла – просто сыщик настоящий, ни дать ни взять!

– Значит, это вы? – с трудом ворочая языком от ужаса и отвращения, пробормотала я, отступая обратно к креслу, словно таким образом пытаясь увеличить расстояние между нами. – Вы отравили Ляну? Люминалом?