Последний секрет

– Ему помогли дружба с одним мальчиком в центре и интерес к мифологии. Этого мальчика по имени Одиссей Пападопулос родители заперли в погребе. Вначале Самми просто садился рядом с ним, и они не разговаривали друг с другом. Затем они начали общаться знаками, потом – с помощью рисунков. Это было неожиданно. Они изобрели свой собственный язык, который был понятен только им одним. Две души, объединившиеся по ту сторону языка. Могу вам сказать, их одновременный подъем был действительно трогательным. Мой отец, винивший во всем себя, после того случая прекратил свои попытки саморазрушения. Возможно, Самми спас его в конечном счете. Хотя отец отказывался навещать его в больнице. А вот мама ходила туда каждый день. Что касается меня, я не выносил всех этих сумасшедших вокруг него. Именно потому я и не стал психоаналитиком. Для меня существуют психоаналитики, с одной стороны, и спириты – с другой.

– Спириты?

– Спириты, люди, интересующиеся духовностью. Мой интерес к гипнозу идет оттуда. Думаю, это путь к духовности. Однако я не совсем уверен, я прощупываю...

Лукреция откидывает назад свои длинные рыжие волосы.

– Вы упомянули о мифологии?

– Другой молчун, тот замечательный Одиссей Пападопулос, был греком. Он показывал брату книги с легендами своей страны. О Геркулесе, Энее, Тесее, Зевсе и больше всего о своем тезке, Одиссее. Мифы порождали мечты у обоих. Они цеплялись за эти истории. А потом умер отец. От гепатита. Его печень хранила память о спиртном и наркотиках и выдавала ему счет с опозданием. Мой брат и его друг Одиссей шептались на похоронах. Именно там я впервые осознал, что Самми выздоровел. Дети лечили друг друга лучше, чем это мог сделать какой бы то ни было врач.

Исидор просматривает заметки, сделанные им на карманном компьютере.

– Что стало с вашей матерью?

– После кончины отца она словно уволилась из собственной жизни. Однажды мой брат спросил ее, что могло бы доставить ей удовольствие. Она ответила: «Будь самым лучшим, превзойди всех своим интеллектом».

Исидор теребит маленькую пластиковую игрушку в виде мозга.

– И с тех пор он чувствовал, что у него есть мотив... – догадывается он.

– Может быть, именно потому он многого добился в учебе. Как только возникало какое-нибудь испытание, он должен был преодолеть его, и чем выше была планка, тем больше он воодушевлялся. Однажды утром мама не проснулась. Но мне кажется, мысль о ней не давала ему покоя...

Паскаль Феншэ дает кролику морковку. Тот резцами грызет ее с характерной кроличьей суетливостью.

– А как там продвигается ваше расследование? – спрашивает Феншэ.

– Теперь мы знаем, что кому-то мешаем, мы перед лицом настоящего убийцы и располагаем вещественным доказательством.

Кролик съел морковку и с благодарностью смотрит на гипнотизера.

– Я помогу вам, чем смогу, в раскрытии этого дела.

Паскаль Феншэ открывает свой холодильник и вытаскивает банку с мозгом его брата.

– Его хранил судмедэксперт, а полиция вернула нам. Как вы меня и просили, я сообщил о вашей просьбе на семейном совете. Все согласились доверить мозг вам, но по окончании расследования вы должны вернуть нам его.

34

Он потер виски, чтобы расслабиться. Не время для мигрени...

Доктор Самюэль Феншэ упрекал себя в том, что один из его больных пострадал. Жестокие санитары свирепствовали за его спиной. Жана-Луи Мартена надо было срочно переместить.

– В общей палате вы будете лучше защищены. А чтобы не было скучно, я поставлю вам телевизор.

В течение последующего часа ему определили койку в корпусе для гебефреников. Там было шесть вялых больных, просыпавшихся время от времени и питавшихся через перфузию.

Самюэль Феншэ велел установить телевизор перед здоровым глазом своего пациента и дал ему наушник, чтобы тот мог слушать, не беспокоя своих соседей. Мартен был рад, что у него снова есть телевизор. Какое богатство стимулов!

Как раз шло шоу «Забирай или удвой». Тревога игрока, готового потерять весь свой выигрыш, автоматически привлекла его внимание и успокоила, но он не мог сказать почему. Его порадовали и провал игрока, и его раздосадованный вид. Программа позволила ему немного забыться. Затем последовали новости. В нарезке было: президент Французской Республики замешан в деле о коррупции; голодовка в Судане, поддержанная северными племенами; массовое убийство королевской семьи в Непале; победа сборной Франции по футболу; исследование сверходаренных учеников, которые мучаются в школах, не соответствующих их талантам; биржа, которая снова поднимается; переменчивые метеопрогнозы; репортаж о пирсинге, который чреват инфекцией, и под конец драматический эпизод об отце, убитом при попытке защитить своего умственно отсталого сына от насмехавшихся над ним детей.

В конце концов Жан-Луи Мартен перестал думать о себе. Если морфий прекрасно утолял боль телесную, телевидение оказалось отличным болеутоляющим для ума.

В этот самый момент Феншэ в задумчивости разгуливал по пустынным коридорам. Увольняя двух санитаров, он выступал против собственных порядков, не говоря уже о профсоюзах.