Последний секрет

«Они постоянно видят белое, это снова повергает их во внутреннюю пустоту. Почему бы не окружить их красивыми картинами, созданными так называемыми больными художниками, которые сублимировали свое состояние и превратили его в искусство? Я, например, отлично себя чувствую при созерцании картин Сальвадора Дали», – мыслеписал его пациент.

Потом он вошел в Интернет, разыскал сайт изображений и вывел картину Дали на экран своего компьютера.

«Помните наш разговор о предубеждениях, создающих реальность? В этом талант Дали. Он очень много работал над оптическим обманом. Он хотел доказать, что наш мозг постоянно все интерпретирует и мешает нам видеть. Взгляните на эту картину. Найдите в рисунке Вольтера», – предложил он.

Самюэль Феншэ внимательно рассмотрел изображение, но безрезультатно. Мартен указал ему, где лицо писателя, которое проявлялось в виде объемного изображения с левой стороны картины.

«Доктор, попросите покрыть стены рисунками в стиле этих картин!»

– Попросить? Кого?

«Ваших пансионеров. Маньяков, к примеру. Воодушевленные своим перфекционизмом, они не утомятся и вложат в работу все свое сердце. Уверен, для них будет удовольствием украшать место, где они живут».

Самюэль Феншэ согласился на эксперимент, и результат превзошел все его ожидания. Больные часами рассматривали многочисленные репродукции, пытаясь понять творчество Дали.

– Должен признать, у вас есть интересные идеи, – сказал врач.

«Это не я придумал, это мне подсказало изучение мозга. Почему бы не ценить различие? Давайте используем их безумие как преимущество, а не как недостаток».

Жан-Луи Мартен объяснил ему, что Виктора Гюго, Шарля Бодлера, Винсента Ван Гога, Теодора Рузвельта, Уинстона Черчилля, Толстого, Бальзака и Чайковского – всех их считали страдающими маниакально-депрессивным психозом, болезнью, которая характеризуется резкими переходами от депрессии к возбуждению. Сейчас обнаружили, что в период кризиса подверженные этому заболеванию вырабатывают избыточное количество норадреналина, а этот нейромедиатор значительно увеличивает скорость соединений, что и объясняет творческие способности этих людей.

«Вы считаете меня сумасшедшим, доктор?»

– Нет. Вы просто сильно увлечены. И мне интересны ваши страсти.

Тогда Жан-Луи Мартен поделился с Феншэ своими двумя большими страстями: живопись Сальвадора Дали, которая уже не раз затрагивалась вскользь, и шахматы. Передвигая глазом, Мартен показал изображение другой картины Дали.

«Посмотрите на эту картину. „Христос святого Хуана де ла Крус“. Идея Дали в том, чтобы показать Христа, увиденного сверху. Словно взгляд Бога. До него об этом никто не думал...»

Еще красноречивее он говорил о шахматах. По его мнению, шахматы напоминают человеку, что сам он, возможно, всего лишь фигура в огромной игре, правила которой ему неизвестны.

«Шахматы ведут к духовности, так как они заставляют нас понять, что существует борьба между двумя силами – белыми и черными, которые символизируют добро и зло, положительное и отрицательное. Они дают понять, что у каждого из нас своя роль, но разные способности: пешка, дама или ферзь, но в зависимости от своего нахождения все мы, даже простые пешки, можем поставить мат».

До сего момента шахматы никогда не интересовали Феншэ. Может быть, потому, что никто по-настоящему не увлек его этой игрой. Он считал шахматы потерей времени, домашней альтернативой для маленьких мальчиков, любящих войну. То, как Жан-Луи Мартен говорил о них, очаровало его.

«Вам стоило бы поиграть в шахматы. Это божественная игра...»

– Вы деист?

«Конечно. А вы нет?»

– Мне кажется, Бог – продукт человеческих мечтаний.

«Я не настолько картезианец, как вы, Феншэ. На краю науки находится нечто иррациональное. Полагаю, Бог – необходимая гипотеза, чтобы объяснять все сущее. Конечно же, я представляю Его не в виде огромного бородатого старика, сидящего на Солнце, а скорее, как величину, превосходящую нас».

– Вы думаете, шахматные фигуры могут сотворить игроков, которые ими управляют?

«Кто знает? Я считаю, что Бог в каждом из нас. В наших головах. Это тайное сокровище. Знаете, доктор, мне бы хотелось найти точное место в нашем мозге, куда мы помещаем Бога. Возможно, даже открыть химическую формулу идеального Бога, сидящего в наших умах. Мне кажется, Он вот тут».

Он показал карту мозга, скачав его из Интернета.

– Позвольте, я угадаю. Вы хотите поместить Его в коре мозга? В зоне, отвечающей за специфическую особенность человека?

«Вовсе нет».

Силой его ума курсор бегал по карте мозга.

«По-моему, Он там, в центре, точно между двумя нашими полушариями. Бог обязательно в центре всего. Он связывает оба наши мозга. Мозг мечты и мозг логики. Мозг поэзии и мозг расчета. Мозг безумия и мозг разума. Женский мозг и мужской мозг. Бог объединяет. А дьявол разделяет. К тому же слово „дьявол“ происходит от греческого diabolos: который разъединяет, разделяет. Таким образом, я помещаю Его здесь, под лимбической системой, в мозолистое тело».

Самюэль Феншэ сел поближе к своему больному.

«Что такое, доктор?»