Последний шаг

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Я больше не получал заданий, что, однако, не означало разрыва моих связей с господином Матилиаде. Он, как и раньше, регулярно заходил ко мне… Или приглашал меня к себе домой. Жил он на Лондонской улице. Мне нравился этот человек. Конечно, он преследовал определенную цель, а для достижения этой цели хотел знать настроения в коллегии адвокатов, некоторых моих клиентов, представлявших элиту Бухареста, мое мнение о ходе войны.

Как-то, на одной из таких встреч, он спросил меня: «Вы англофил?» Я ему тогда ответил: «Скорее я германофил». Он удовлетворенно рассмеялся… Он был лет на пятнадцать старше меня.

В середине или в конце июня сорок первого года господин Матилиаде явился ко мне в сопровождении сотрудника секретной информационной службы. Мне помнится, что Матилиаде представил его примерно так: «Господин адвокат, перед вами один из виднейших руководителей секретной информационной службы господин Мирча Рахэу… Мне кажется, он хочет о чем-то вас попросить. Я желаю вам плодотворного сотрудничества!» Он пожал мне руку и удалился. С тех пор мы долгое время не виделись.

Господин Рахэу подключил меня к делу Кодруца Ангелини. Он сообщил мне заранее, что, по его мнению, я буду утвержден военным трибуналом в качестве официального защитника Ангелини. Меня ввели в курс дела, причем обратили внимание на строго секретный характер судебного процесса. В конце концов мне поставили задачу: добиться доверия обвиняемого, заставить его раскрыться, узнать имена некоторых его друзей, а также и сотрудничавших с ним людей, неизвестных секретной информационной службе. У Рахэу было серьезное подозрение, что Ангелини создал подрывную группу. Такая группа — «Про патрия» существовала на самом деле.

П о л к о в н и к  П а н а и т. В обвинительном заключении говорилось о деятельности «Про патрия»?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Нет. Существовали подозрения, но улик не было. Рахэу их настойчиво искал, но так и не смог представить военному трибуналу необходимые документы.

К а п и т а н  Ф р у н з э. В разговоре с вами, записанном на магнитофонную ленту, которую вы мне передали в ночь с четверга на пятницу, «таинственный визитер» выдавал себя за члена группы «Про патрия», которая и в настоящее время ведет какую-то деятельность. Что здесь правда?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Повторяю: весь записанный на магнитофонную ленту разговор был отрежиссирован мною сразу же после того, как вы ушли. Цель очевидна: добиться доверия с вашей стороны. Я вам признался лишь кое в чем, касавшемся лично меня, о чем вы, интересуясь мною, узнали бы и из других источников. Я хотел создать препятствия на пути расследования. В качестве «таинственного визитера» при воспроизведении написанного мною диалога выступил один из моих ближайших сотрудников Петре Вэдува. У нас будет случай поговорить и о нем…

К а п и т а н  В и з и р у. В первой беседе с капитаном Фрунзэ вы говорили о Тибериу Пантази, которому Кодруц Ангелини будто бы передавал результаты своей разведывательной деятельности против гитлеровцев и который покончил с собой в момент ареста. Как расценивать это ваше заявление?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. В тысяча девятьсот сорок четвертом году Тибериу Пантази был мне совершенно незнаком. Три-четыре месяца назад Центр по неизвестным мне каналам узнал о подстерегающей меня опасности и предупредил. Трагикомичность положения состояла в том, что мне угрожала не госбезопасность, а бывший резидент Центра. Откуда он взялся? Что это за человек? Что именно побудило его искать сеть «Кентавр»? Признаюсь, до сего времени это мне неизвестно… Центр представил его мне не как провокатора — это было бы смешно, — а как человека, которого я должен остерегаться и которым займется сам Центр… Так я узнал о Тибериу Пантази и о решении Центра вывезти его из страны. Впрочем, Тибериу Пантази убрали в понедельник. Зная это, я и решил ввести Тибериу Пантази в оборот, с тем чтобы окончательно спутать вам карты… Вот правда.

П о л к о в н и к  П а н а и т. Сейчас самое время ответить на вопрос: какие сведения из всего того, что вы рассказали о судебном процессе над Кодруцем Ангелини, следует считать достоверными?

А д в о к а т  Б р а ш о в я н у. Я их перечислю по порядку. Во-первых, строго секретный характер судебного процесса. Доказательством тому является работа суда, включая и исполнение приговора под наблюдением Мирчи Рахэу как представителя секретной информационной службы.