Последний Шаман

Тихонько на балкон выйдя, я дверь за собой прикрыл и утреннюю прохладу вдохнул всей грудью. Часок был ранний и в молоке тумана едва-едва проступали контуры деревьев. И так мне захотелось в эту пелену от мыслей непростых и чувств нелёгких уйти, что не долго думая взял гирьку с постамента, перелез через карниз и спрыгнул.

Не вниз головой, конечно же.

В ногах эфирную энергию сконцентрировал и приземлился легко, даже в перекат не пришлось уходить. Гирька больное плечо ощутимо придавила, но если сравнивать физическое состояние, со вчерашним, то чувствовал я себя не в пример лучше. Под снятыми перед сном бинтами сквозное ранение выглядело сносно, а к утру и вовсе в едва заметную точку превратилось. Про ожог и говорить не стоит. Так, корочка осталась, да и только.

А вот на душе всё ещё валуны ворочались после похода ночного.

Потому что одно дело, всеми правдами и неправдами выживать, и совершенно другое, живого человека для этого на цепи держать. И нет, я понимаю, что нынешние условия у тех же мажоров, да и в принципе у любого работодателя, настоящим оковам подобны, но чтобы прям так, цепью за шею и в пещеру.

Дойдя до песчаного пляжа близ пруда, я гирьку подбросил и взлетела она высоко-высоко. Почти в тумане скрылась и на тонкое зрение переключившись, я в последний момент её поймал.

— Ух, пошшшла, родимая! — крутанул её хорошенько и вновь подбросил. И ещё раз. И следующий. — Вот так! Вот славно то!

И с каждым подбросом и переворотом она всё сильнее раскалялась.

Пока чувства внутри скрипели, успел подметить, что на кульбиты спящему в гире Саламандру было глубоко фиолетово. А вот на огненную ауру он вполне реагировал. Ворочался сладко, хвостом шевелил, лапками загребал, будто к себе её подтянуть старался. Может он как раз от неё и подпитывался, кто уж тут ведает.

В любом случае, на его прокорм я много не тратил и пока в тумане тренировался то ощутил, как сила во мне распределяется. Она сперва от земли к стопам шла, потом вверх по ногам струилась а дальше в тело и наружу жаром добрым исходила.

По всему выходило, что энергию на ауру я прямиком из окружающего пространства вбирал и в неё же выпускал. И чем активнее я занимался, тем быстрее она текла, а жар от меня исходящий и вовсе стал туман вокруг развеивать.

В какой-то момент сил своих не рассчитал и гирька пламенем вспыхнула, так что пришлось огненную ауру чуток убавить, чтобы не спалиться. А в движениях своих я наоборот стал быстрее, резче, чётче и с каждой минутой шаги и выпады мои всё больше походили на жёсткие повадки Сергея.

Я очень злился.

И злость моя смешивалась с воспоминаниями молодого наследника семьи Кравец, превращая закипающие эмоции в ещё более ядрёный коктейль. Вот уже вращение и жонглирование гири начали перемежаться элементами из борьбы, замахи становились всё более похожи на удары, а уж когда я дал волю воображению, то и вовсе мне начали невидимые враги представляться.

Гиря такое себе оружие. Вот только имея у себя достаточное количество силы и выносливости, я и этой дурындой орудовал как надо. С каждой поверженной «тенью» злость в сердце обретала форму. А имея форму, оно находило место и в душе, укладываясь как кирпичик. Или же, если быть точнее, то как кусочек пазла.

Финальным движением я подпрыгнул и двумя руками с размахом впечатал гирю в прибрежный песок. Последняя «тень» рассыпалась и я вытер со лба пот, плюхаясь рядом. Огненную ауру долой и разогнанная туманная прохлада вновь заняла свои позиции, скрадывая озеро, берег и мягким покровом ложась мне на плечи.

Мне становилось немного легче.

Поступок Андрея Кравец и его сына и правда был обусловлен их бедственным положением. И кто знает, что бы случилось с тем ведающим энергии человеком, если бы они его сдали властям. Судя по тому, что о других таких же, как и я, не было ни слышно ни видно, скорее всего их судьба незавидная. Ведь власть имущим не нужны люди с даром, а главам Семей конечно же удобно прикрывать способности рекламными ширмами новейшей медицины.

С бороды стряхнув капельки пота, я попытался было повторить всё то, что показывал Сергею Кравец пещерный Мастер, но тщетно. Что не смог увидеть и повторить тот Я, не смог сделать и я нынешний.

Проблема заключалась ещё и в том, что Мастер не объяснял словами. То ли не хотел говорить, то ли не мог из-за маски, то ли просто был немым, но общался он в основном жестами. Одобрительный жест, когда Сергей понимал, что от него хотят, отрицательный жест когда ошибался, и жест повторения, предлагающий попробовать снова, и снова, и снова, и снова…

Сотни попыток. Долгие часы энергетической тренировки прошли перед глазами, прежде чем я вывалился из регрессии в нормальный сон.

В итоге Кравец младший ушёл тогда ни с чем новым, только чуть более развил свою способность уплотнять ауру. И за всё время Мастер не показал ни своего лица, ни даже кусочка кожи. Видимо, это тоже являлось важным условием системы безопасности, спроектированной отцом Сергея. Закончилось его пребывание точно таким же отлётом в ультра-каре и на этот раз снотворную инъекцию парень вводил самостоятельно.