Последний Шаман (СИ)

— Ну, после инъекции «NewLife+» конечно ты жить будешь, — показала она мне тонкую золотистую трубочку, больше похожую на шариковую ручку, нежели на инъектор. — Между прочим последняя оставалась.

— Щедрая ты… — проскрипел тихим смехом и снова закашлялся.

— Молчал бы уж. Думала ты у меня на чердаке и помрёшь, — раздражённо высказалась Елизавета, регулируя скорость подачи раствора. Рука от него онемела, но зато сознание постепенно прояснялась. — Впервые вижу такой топорный пси-хиллинг. Ты первый раз что ли?

— Ну да, первый. Но как видишь, всё в порядке. От десяти минуточек лечения не помер. — ответил ей и по глазам понял, что сейчас здесь начнётся точно такая же буря, которая гуляла снаружи.

— Десять минут? — промолвила она чересчур уж спокойным голосом. — Десять минут, да…? Да ты два часа там сидел!!! Мы тебя уже чем только оттащить не пытались! Укутался полями, что не пробиться. И Лауру прикрыл! Я за неё и тебя и себя уже раз сто прокляла. Чурбан ты тупой! Вороны ещё твои эти! Мы их не пускали, так они окно разбили. Тебя отбивать пытались! Да и вообще…

Дотянувшись, я мягко взял её ладонь и спокойно погладил большим пальцем. И посмотрел так по доброму, по благодарному. Без слов, без оправданий ненужных, без всяких утешений и просьб помолчать. И спустя некоторое время она выдохнула, утёрла слёзы и мою руку в ответ легонько пожала.

Дождавшись эмоционального затишья, стоящие по углам гостиной девушки начали тихонько подходить, а со второго этажа Мари обрадовала новостью, что жизненные показатели Лауры в норме. Это оказалось последним камушком на чаше весов Елизаветы, которая по пути к своему креслу качнулась и чуть было не рухнула. Герда вовремя поддержала её и помогла усесться.

— Всё нормально. Я просто устала, — отмахнулась она от разного рода медицинских предложений и с тяжёлым вздохом посмотрела на меня. — Спасибо Семён.

— Всегда пожалуйста. — подмигнул ей весело.

И словно подражая раскатам грома за окном от всех сторон посыпалось.

— Спасибо вам, Семён!

— Спасибо огромное!

— Вы нашу Лауру спасли, спасибо большое!

— А как у вас это вышло?

— У вас есть пси-силы?

— Да он просто Ультра, как мамин бывший.

— А вороны эти у вас откуда?

— Ой, а у белого лапка ранена. И крыло. Мари, неси аптечку, сейчас врачевать будем.

И как бы Белый удивлённо не шарахался, его женские руки осторожно взяли и с убеждениями, и с заверениями, и с восхвалениями и клюва его и перьев, девушки болезного поймали и вниманием одарили. Белла его на колени себе положила, по щёчкам гладила, а Мари в это время ранки смазывала и повязочку оформляла.

Совсем Белый от их действий разомлел, что аж Чёрный начал ревниво подпрыгивать, того же внимания выпрашивания. Даже лапку, артист недоделанный, начал комично подволакивать, на что получил смех звонкий и сырные кубики от вернувшейся с кухни Яры.

Рядом сев, рыжеволосая дева пиалу к моим губам поднесла и я отпил бульона наваристого, после которого на душе полегчало невероятно.

— Ну что, раз в себя пришёл, то рассказывай. — сказала со своего конца гостиной Елизавета, забирая у близняшек свою порцию и точно также с края пиалы отхлёбывая.

— А вы уверены? — спросил я на всякий случай и получил категорическое да от всех присутствующих.

— Конечно, Семён.

— Да не бойтесь.

— Мы не сдадим.

— Нас же лучшие менталисты пытались прочитать. Ни у кого ещё не вышло.

Взглянув на Лизку, я получил от неё кивок, а вороны от поглада и прокорма кайфующие лишь крыльями пожали, мол, сам решай. Вдохнул я воздуха побольше и в свете электрического камина увидел, что уже давно девами удобные кресла-мешки притащены, закуски разложены и напитки налиты. Всё за меня, чертовки, решили и только рассказа моего ждали.

— Вот ведь вы умеете убеждать, — подметил верное и на минутку задумавшись, решился. — Ну значит, слушайте.

И начал свой рассказ издалека.

О том, как дни свои доживал, как под мажорами прогибался и как на тот свет собрался отправиться, дабы последнее слово за собой оставить. И под заранее приглушённым девушками светом рассказ тёк плавно и размеренно, и походил точь в точь на сказки прабабушки моей. За тем лишь исключением, что огонь камина был неживой и всё рассказываемое было правдой, а не вымыслом.

Под шум дождя все девушки сидели тихо и лишь дыхание затаивали на моментах страшных и смеялись, когда о вороньей дурости им ведал. Никто не перебивал меня. Даже Елизавета поначалу только хмыкала скептически, но когда им показал Яблоко Основ, намерением его раскрывая, то и вовсе лицом обомлела. И чем дальше, тем смотрела она на меня со всё более растущим беспокойством и какой-то болью в глазах, которую я никак понять не мог.

Но раз уж начал ведать, то всё и до конца, поэтому продолжил говорить о тонком видении, о встрече с волками в лесу и о том, что наблюдал за спинами у каждого человека. И не укрывалось от меня та дрожь, что вызвана от страха и предвкушения того невидимого чуда, о котором так сладко и опасно помечтать. Девушки смотрели во все глаза и к этому моменту подъели всё съестное, что подготовили.