Последний шаман Цитруса (СИ)

Оставалась только будка. И безумный старик в инвалидном кресле, который всегда там сидел. Щурясь, всматривался в пески. Ждал Зака. Он со своим креслом дальше порога годами не выбирался. Не мог, утонул бы в песках. И поделом, конечно.

Шаман, буря его разорви...

Зак остановил борд, спрыгнул. Ноги по щиколотку ушли в песок.

“Меня так просто не сожрешь”, - подумал он и с отвращением выдернул ногу. Ею же пнул борд и подхватил, когда тот взлетел от пинка. Сделал шаг, еще, пошел быстрее, побежал - увидел языки пламени в метре от отца. Сначала ему показалось, что под ногами у того что-то вроде разбитого зеркала, и так в нем играют кровавые отблески заката.

Но нет.

Старый хрен зачем-то развел костер. Зачем-то и непонятно каким образом - Зак уже давно и привычно прятал от него все колющее, режущее и воспламеняющееся. Нашаманил, гад, не иначе.

Зак затормозил в нескольких шагах от огня. Костер был уже хорошо виден - догорающий в неглубокой яме у ног гада. И все в нем было красно-черным: алели раскаленные угли, тлели черные полосы ткани.

Он, сволочь, еще и ткань аккуратно разрезал, прежде чем жечь.

- Мой костюм? - процедил сквозь зубы Зак.

Хотелось плакать от обиды. Чистой детской обиды. И смеяться - потому что это же бред. И голову оторвать грязному старику.

Но Зак только повторил:

- Костюм? Серьезно, пап? Окончательно двинулся?

- Ты никуда не полетишь, - отчеканил отец и поднял на него темный пронзительно-безумный взгляд. Иногда у отца случались обострения. Судя по взгляду и дрожащему на грани срыва голосу, очередное было на подходе. Зак тяжело вздохнул. Разгреб носком ботинка угли. Эмблема Флота - металлическая пластинка - почернела, но все еще была видна среди кусков тлеющей ткани. Наполовину сгорел один сапог. И одиноко, безжизненно лежал у самых колес кресла обгоревший кусок шнурка, вывалившийся из кострища в песок.

- Да я хоть в пижаме полечу, - ответил Зак и сам услышал: его голос дрожит ничуть не хуже папиного.

- И костюм - не твой, - продолжил отец, не обратив на него внимания.

- Мне его Рэй подарил! - неожиданно сорвался на крик Зак. Лучше уж в крик, чем рыдать над кострищем. - Зачем?!

- Будешь знать, как принимать от НИХ подарки, - отец поднял на него помутневший взгляд и воздел к небу кривой палец. Обострение обошло стороной. Вполне возможно, через несколько секунд он спросит, что за костер тут Зак разводил. И отругает его за несоблюдение техники пожарной безопасности.

“А кто мне вернет костюм? - устало подумал Зак. - Кто мне вернет хоть что-нибудь?!”.

И так же устало ответил отцу:

- Мы живем за ИХ счет, папа. Не они начали войну с Чужими. Не они убили тут всех, пап. Они защищали нас. И сейчас защищают!

- Делая оружие?

- А чем еще защищаться?! - Зак закричал было снова, но вовремя себя оборвал. Смысл спорить с больным человеком? К тому же - по сотому, тысячному разу. Всегда - об одном и том же.

Отец не любил военных. Отец нелюбил всех, но Флот - с какой-то особенной яростью. Может, потому Зак так усердно рвался туда. В самое сердце Флота - в Академию, на Рейну.

- Цитрус не просто так насылает на них бури, - многозначительно сообщил отец. - Выгоняет их. Ему не нужно здесь оружие. Ему не нужны здесь они.

- Тут всегда были бури, - устало напомнил Зак. Присел у кострища и осторожно подобрал обрывок шнурка. Сжал в кулаке. Протянул руку к эмблеме, но отдернул - обжегся. - Еще когда первые колонизаторы прилетели. И наши предки прилетели с ними. Ты забыл уже? Мы не жили тут всегда. Мы все - все! - прибыли сюда на тех машинах, которые ты так ненавидишь.

- И откуда тебе знать, что Цитрус не поднял первую бурю, когда сюда навезли железок? - спросил отец.

Зак поддел эмблему носком ботинка, та по высокой дуге перелетела на песок. Зак выхватил ее, остудил, перебрасывая с ладони на ладонь, пока песчаная поземка не проглотила. Не-ет, этого рыжебрюхому монстру не сожрать.

Сунул в карман - вместе со шнурком.

- Спроси у Цитруса, - говорил отец. - И послушай, что он скажет. Его надо слушать, а не топтать. Цитрус - наш дом.

Отец пил давно и плотно. Он и до того, как запил, был не в себе. Зак смутно подозревал, что еще до Вторжения он был не в себе. Что все шаманы были не в себе. Но сейчас в голове отца и вовсе все окончательно перепуталось, и теперь безумная развалюха в кресле была лишь отдаленно похожей на того человека, которого раньше знал Зак. Помнила какие-то фразы, обрывки, совершала действия, но внутреннюю логику этих действий не всегда было возможно понять. Он просто окончательно сошел с ума.

И вроде как, это было логично и естественно, но Зак сходил с ума от безысходности рядом с ним. Больше у Зака никого не было.

Пока на него случайно не наткнулся Мист.

Сейчас Мист был Заку куда больше отцом, чем это, отвратительное, в кресле. Рэй был куда больше отцом. Черт, да Заку сейчас подпорка под крышей Базы была больше отцом.

Хренов Цитрус с его песками и бурями был больше отцом, чем это.

“Ничтожество”, - процедил про себя Зак. Но заговорил мягко, как с ребенком: