Последний шанс

– Ты должна быть сильной, – смотрит прямо в глаза, – Я не скажу, что это просто пережить.

– Ее нет, вы это хотите сказать? – нервно понимающе улыбаюсь, – мой девочки нет, – смотрю на наши руки.

– Да, – твердо, без уговоров или присказок, как есть, – Но ты жива и это самое главное.

– Вы были здесь, когда меня привезли? – хочу знать кто принимал решение.

– Мирослава, тебя перевезли спустя неделю после аварии, – улыбка сошла с его лица.

– Вы бы могла спасти ее, если бы меня привезли сразу? – надежда, вопрос, который позволит мне свалить вину на обстоятельства, а не принять ее на себя.

– Боюсь, что нет, – отводит глаза.

– Боюсь, что да, – исправляю, уверенная в своей правоте.

– У нас было бы преимущество, я знал твое положение и срок, – отпускает мою руку и начинает жестикулировать, – Но это ничего бы не дало, – отрицательно машет головой, – Ты была долго зажата в машине, парень, что за дверью, вытаскивал тебя голыми руками, – грустно улыбается, – Послушай меня девочка, женщины теряют детей, очень часто, поверь мне, прежде чем получится родить.

– Вы хотите меня успокоить? – слезы наворачиваются на глаза, моргаю, стараясь смахнуть их.

– Я хочу чтобы ты не отчаивалась, понимаешь? Ты жива и здорова – это главное, – подает мне салфетку, – И не смей винить себя, думай об этом как о стечении обстоятельств.

– Но я виновата, что выехала в дождь, только я, – открыто плачу.

– Давай, выпей воды, – дает мне стакан, – Прости себе это и позволь жить дальше, это чего никто не сможет изменить Мирослава, никто.

– Мужчина за дверью не простит мне этого, – страх сковал все тело, что я ему скажу? Как он отреагирует? Я потеряю его раз и навсегда.

– Мужчина за дверью живет здесь уже два месяца, приносит каждую неделю новые цветы, просит иногда твоих советов, принимает вместе с тобой гостей и любит тебя больше чем кого-либо, – в его глазах тепло, робость или даже гордость, – Но ему также сложно, и он также чувствует вину, хоть и не покажет тебе этого.

– Можете кое-что сделать для меня? – тяжело вздыхаю принимая самое сложное решение в жизни, не уверена в том, что это будет правильно, но если я до конца приму тот факт, что своими глупыми выводами и решениями убила нашу дочь то, я не смогу дышать.

– Конечно, проси, – кивает.

– Передайте ему пожалуйста, что я не хочу и не буду разговаривать о ребенке, что я прошу, – перестаю плакать, вытирая последнюю влагу с щек.

– Уверена? – доктор сощурил глаза.

– Да, скажите ему об этом, ничего не должно напоминать мне о том, что я когда-то была беременна, – стараюсь улыбнуться, но по вытянутому лицу чувствую, что выходит плохо.

– Хорошо, но нас с тобой ждет обследование и я бы посоветовал тебе хорошего психолога, – осторожничает, не уверен в моих силах.

– Дайте мне для начала проснуться, – сейчас улыбка выходит лучше.

Но ровно с этого момент я перестаю дышать, трогая свой плоский живот, понимая, что не услышу ее сердце на очередном узи. Понимая, что больше не будет как прежде, что нужно подниматься и идти дальше без слез, упреков и обид, нужно просто идти не оглядываясь. Не искать в душе горе, которого нет. Я ведь не мечтала о ребенке, не надеялась, что он будет и тем более страстно не желала его.

***

Но каждый раз, когда я смотрю на этого великолепного мужчину все женское во мне жаждет носить его ребенка, принадлежать ему, покоряться. Думаю именно тогда, с потерей, во мне что-то сломалось, именно тогда я выросла и приобрела самый большой страх, потерять его.

– Эй, спасибо, – обращаюсь к мальчику официанту на английском, – не могли бы вызвать мне такси и принести листок с ручкой.

– Да, кирия, – поклонился.

На клочке бумажки в клетку пишу по русски, от волнения трясутся руки.

– Вот, передайте это тому мужчине, – указываю на Гору, который мило общается с полуголой блондинкой, – После того, как я сяду в такси.

Сую бумажку в руки парня и стремительно спускаюсь по боковой лестнице игнорируя желание устроить скандал и прибить шлюху, которая крутиться около моего мужа. Сажусь в старенький желтый мерседес, даже не заботясь о безопасности.

– Добрый вечер, – приветствует на английском и это уже хорошо.

– Добрый, – киваю, называя свой адрес, проверяя наличные в крохотной сумочки от Chanel.

Едем в тишине, постоянно смотрю в телефон ожидая звонка от мужа, ведь это должно было привести его в ярость, а по правде выводит только меня, значит он занят кем-то и в голове только одно, та блондинка. Несколько раз за все время пути почти принимаю решение повернуть назад или сделать звонок, но одергиваю себя. Через пол часа вылетаю из такси и мчусь домой, проигрывая сюжет вечера в голове.