Последний шанс

Габлет Макдаблет надумал убежать подальше от дома. Ему надоели и мама, и папа, и лучшая подруга Мелли, танцовщица из музыкальной шкатулки.

«ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!» – хотелось ему громко выкрикнуть. Но кричать не разрешалось: это некрасиво. Поэтому Габлет собирался сам по себе жить на Луне. Там будет темно, прохладно и тихо. Одетый в большой скафандр, он станет свободно парить в невесомости, делая гигантские шаги.

Или, может быть, Габлет просто убьет себя. Сделает харакири, как японский самурай. Или засунет дуло себе в рот и нажмет на курок. Он еще не решил.

Грейс причесывает Джейка к приходу Софи. Льет сильный дождь, и Кэллум с большим зонтом отправился на пристань встречать гостью.

Грейс впервые пользуется маленькой мягкой щеткой голубого цвета с медвежонком на ручке. Эта щетка лежала в огромной, обернутой целлофаном корзине, которую ей подарили коллеги на работе, когда она уходила в декрет. Все дружно охали и ахали, когда она доставала каждый новый предмет.

Ребенку, похоже, нравится, когда ему причесывают волосики. Он смотрит на нее снизу вверх задумчивым взглядом мудрого старичка. На обеих щечках у него некрасивые прыщики от потницы, что вроде бы вполне нормально, если верить тете Марджи и Энигме, но Грейс предпочла бы, чтобы их не было. «Лицо, которое может любить только мать», – бросив беглый взгляд в коляску, сказал Рон при последнем посещении, и сердце Грейс наполнила такая убийственная ярость, что ей пришлось отвернуться.

Она делает ребенку пробор, зачесывает ему волосы набок, и Джейк становится похожим на гангстера пятидесятых. Не хватает только галстука-бабочки. Потом она зачесывает волосы наверх, и он снова делается похожим на ребенка. У него такая мягкая голова.

Грейс представляет себе, как бьет его нежную головку ребром щетки – снова и снова. Джейк заплачет, но не попытается уклониться, потому что не умеет. Он будет лежать без движения, а его голова постепенно превратится в мешанину из крови и костей.

Грейс дрожит. Сердце ее сильно колотится.

Она встает с ребенком на руках и быстро подходит к коляске. Укладывая Джейка на спину, она прерывисто дышит.

Ребенок плачет, а она осторожно выходит из комнаты и останавливается в коридоре. Потом начинает молча молотить себя сжатыми кулаками по предплечьям и бедрам, хлопать по щекам. Ей очень больно.

Примерно через минуту она останавливается. Тело болит, щеки горят. Грейс делает несколько глубоких вдохов, а потом поворачивает голову и пробует улыбнуться пустому коридору – теплой, доброжелательной улыбкой, не предназначенной никому конкретно.

Ребенок хнычет. На улице снова принимается идти дождь.

– Ничего, – тихо говорит Грейс сыну и себе. – Все будет хорошо. Я непременно найду способ все уладить.

Когда Софи пекла торт, ей, согласно рецепту, потребовалась одна чашка измельченных грецких орехов. Сверху торт украшен сложным узором из половинок орехов, аккуратно вдавленных в глазурь.

Словом, ее подарок изобилует орехами, и это плохо, потому что у Грейс редкая форма аллергии – на орехи и семечки. Если она съест хотя бы маленький кусочек испеченного Софи торта, то у нее случится анафилактический шок. У бедняжки распухнут гортань и губы, участится сердцебиение, и она потеряет сознание, а через несколько секунд может и вовсе умереть. На всякий случай Грейс всегда носит с собой эпипен – специальный препарат, который вводится в ногу, прямо через одежду, и содержит адреналин.

– Какой красивый торт, – говорит хозяйка.

Они стоят на кухне, рассматривая смертельно опасное подношение Софи и слушая шум дождя, льющего с неослабевающей силой. Грейс держит ребенка на руках. На нижней губе у него висит капля молока, щеки раскраснелись. Джейк молотит ручками. Софи очарована нежным изгибом его темной головки.

– Сколько труда вы вложили в приготовление этого торта, – вздыхает Грейс. – Как жаль, что я не могу его попробовать.

– А мне очень жаль, что я вообще принесла его! – отвечает Софи, мысленно представляя себе, как загогочут, узнав о ее промахе, Клэр со Свеном.

– В этом нет вашей вины, – говорит Кэллум. – Откуда вам было знать?