Последний шанс для мажора

— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе это сделать? Это… — положила руку на свой живот. — Это было случайно. Этого не должно было быть. Я не позволю тебе разрушить свою жизнь из-за этого. Может, я пока еще не знаю как, но я справлюсь со всем сама. Я всегда со всем справлялась. Пожалуйста, просто отвези меня домой и забудь обо всем.

— Нет, — он схватил меня за запястье своей большой рукой. — Не важно, что ты сделаешь, между мной и Ангелиной все будет кончено, как только я все ей расскажу. А я расскажу ей, Лисенок. Я не собираюсь игнорировать своего ребенка.

Я вырвала руку из его хватки, но Тимур, как оказалось, еще не закончил.

— Ты действительно хочешь, чтобы ребенок рос безотцовщиной?

Последнее слово пробило мой щит, вытащило болезненные воспоминания из собственного детства. Голоса, которые дразнили меня раньше, чем я стала достаточно взрослой, чтобы понимать значение этого слова. Мои глаза закрылись от силы нахлынувшей боли. Моя гордость стоила того, чтобы позволить своему собственному малышу страдать от таких же мучений? Особенно, если я буду знать, что могла предотвратить это?

Внутри меня вспыхнулось мощное чувство защитить свое дитя. Вдруг перспектива разрушения личной жизни Тимура утратила свое значение. Как и моя гордость. Единственное, что имело значение — это маленькая жизнь, зарождающаяся во мне. Этот малыш должен был стать приоритетом, важнее нас с Тимуром. Я открыла глаза и взглянула на него.

— Ладно, — тихо сказала я. — Я останусь.

Глава 54

Это платье, возможно, и не кричало о высокой моде, но оно было моим тайным оружием. С легкостью, словно ветерок, я поправила складки хлопковой ткани, снимая ее с вешалки. Обычно я не расточительна, но в какой-то день я решила: это платье — мой билет в мир приличия. И вот ему, вместе с парой изящных мокасин, найденных в уголке магазина "Секонд Хэнд", предстояло сегодня блистать.

Да, я надела его всего один раз — чтобы пробиться на работу в ресторан, где даже уборщицы должны выглядеть безупречно. Оно было чуть великовато, но это была редкая находка, которая стоила того, чтобы открыть кошелек. Может быть, для владельца "Секонд Хэнд" оно было просто тряпкой, но после того, как я дала ему вторую жизнь — стирка, глажка, внимание к деталям — оно обрело новый вид. В моих глазах оно стало не просто приличным, а символом моего стремления и упорства.

Дерзкий фиолетовый, запретный черный, разделенные полосой от воротника до низу. Воротник-стоечка придавал строгость образу, в то время как рукава три четверти добавляли изящества. Юбка, заканчивающаяся чуть выше середины икры, обеспечивала свободу движений.

Интересно, сколько еще времени мне удастся укрощать это платье, прежде чем оно станет мне тесным? И что тогда? Растратить деньги, что Тимур вложил в мои руки? Нет, это не в моих правилах. И умолять о еще? Тоже нет.

Гул голосов с первого этажа взлетал ко мне, как эхо мира, которое я оставила внизу. Я повернулась к зеркалу, и мое отражение бросило мне вызов. Мой взгляд скользнул к двери, но затем я решительно схватила подушку и подложила ее под ткань. Вращаясь, я изучала свои новые очертания. Я буду не из тех, кто расцветает во время беременности…

С раздражением вырвала подушку из-под платья и с силой швырнула ее на кровать. Подошла к зеркалу, искала блеск, но увидела только тусклость. Моя кожа кричала о нехватке сна, а тени под глазами были как мрачные облака. Красота? Не в моем словаре. Глаза? Слишком большие, слишком обыденные. Но в глубине души я мечтала, чтобы у моего ребенка были глаза Тимура — океаны света и жизни.

Мысли о Тимуре подстегнули меня, и я спустилась вниз. Уборка, готовка — мой новый ритуал. Не дам никому повода для сплетен или осуждения.

ТИМУР

— Предположу, ты до сих пор по уши в нее влюблен.

Подняв голову на слова Клима, я бросил:

— Речь о Олесе?

Когда последний шум кофемашины стих, Клим выпалил:

— Ага. Только вот она слишком тощая, хотя и прелестна. Но, брат, она такая нервная, что мурашки по коже.

— Заткнись уже! — не выдержал я.

— Вот о чем и речь… Совсем поехал по ней…

Клим оперся о столешницу, словно ему принадлежит весь мир.

— Зачем она устроила этот цирк с уборкой сегодняшним утром? — спросил он с издевкой.

— Скорее всего, она восприняла мои слова слишком серьезно, — отозвался я. — Она слишком гордая. Если подумает, что я хочу ее спрятать от работы в какой-то дыре, она сбежит быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

— Ты разговаривал с Ангелиной? — его голос звучал насмешливо.

Я медленно покачал головой.

— При всем моем отвращении к тебе, наш старик выбрал тебе довольно странную жену. Ангелине и в зеркало заглядываться незачем — она и так знает, что лучше ее нет.

— С каких пор ты решил играть в мою команду? — с сарказмом спросил я.

— Не польщай себя! Я бы на твою сторону не перешел даже под пистолетом.

— И почему же такой непреклонный?

— Ты вечно продуваешь…

Он оборвал продолжение, когда по лестнице послышались шаги. Олеся вбежала на кухню и, замерев, осмотрелась.

— О, вы уже приступили к завтраку. Я собиралась приготовить что-нибудь.