Последний шанс (ЛП)

Она срывает ценник и кладёт игрушку перед Себастьяном.

— Ну, ладно, ты победила, — говорю я.

Себастьян начинает тереться об игрушечный батон.

— Ты только посмотри, — говорит она. — Похоже, Себастьян, как и ты, любит углеводы.

— Я начинаю переживать, что он полюбит тебя больше меня.

— Это всё моё природное обаяние.

Она широко улыбается, а затем неуклюже стягивает ботинки, не расшнуровывая их, и небрежно бросает их у двери. Она не ждёт, что я проведу для неё экскурсию, и заплывает в гостиную так, словно бывала здесь тысячу раз.

Должен согласиться. Эта девушка — само очарование.

Я иду в гостиную следом и чуть не врезаюсь в неё, когда она останавливается у дивана и разворачивается ко мне.

— Погоди-ка, — говорит она, и я делаю шаг назад.

Она смотрит на Себастьяна на полу, а затем обводит глазами комнату.

— Я не могу здесь остановиться.

Я осматриваю квартиру. Она уютная, особенно сегодняшним утром. Естественный свет проникает через два огромных окна, рисуя на деревянном полу солнечные квадраты. И декор не такой уж плохой. Во всяком случае, я так думаю. Я постарался привнести сюда столько цветов, сколько смог. Первый предмет мебели, который я купил, это диван канареечного цвета. Мама чуть не убила меня, когда я попытался самостоятельно поднять его наверх. Но я был настолько обескуражен тем, что вернулся домой, а еще тем, что мне придётся управлять пабом и жить здесь, что не знал, кого и как попросить о помощи. В итоге мама позвонила Эду, одному из постоянных посетителей, и он помог мне его поднять. Я был благодарен ему за помощь, но ещё больше за то, что он не пытался со мной заговорить. Он много помогал мне в первые несколько месяцев, пока я управлял пабом без Олли. Но затем ему пришлось отойти от дел, и ещё он начал встречаться с мамой. Он мне нравится, но я не хочу, чтобы он мне нравился, и я делаю так, чтобы он это знал. Знаю, это по-детски.

И то, как я всё поменял в квартире, ничего не меняет, потому что мне из принципа не нравится это место. Если бы оно мне нравилось, я бы никогда не съехал отсюда ради того, чтобы какая-то девушка пожила здесь несколько месяцев.

— Почему ты не можешь здесь остановиться?

— Ты живёшь здесь, — говорит Рэйн. — Когда ты сказал, что я могу пожить в квартире над пабом, я не думала, что ты имел в виду свою квартиру. Это ведь твоя квартира?

— Я не буду здесь жить, пока здесь будешь жить ты, если ты об этом переживаешь.

— Но где ты будешь жить?

— Я поживу с Олли и Ниной. Я и так планировал проводить больше времени со своими племянницами.

Рэйн начинает жевать губу и снова осматривает гостиную.

— Ты не можешь позволить мне жить здесь бесплатно, а я не могу себе позволить снимать такое классное место.

— Мы с Олли не платим за это помещение, — говорю я. — Нам нет нужды устанавливать плату за съём.

Некоторое время она напевает себе что-то под нос.

— Ты должен позволить мне заплатить хотя бы какую-то сумму.

— Если тебе обязательно надо платить, можешь подкинуть немного денег на коммунальные услуги.

— Коммунальные услуги…

Она качает головой.

— Не знаю… это как-то слишком.

— Воспринимай это как льготу для сотрудников.

Она начинает смеяться.

— Чёрт побери, это лучшая работа, что у меня когда-либо была. Я всё жду какого-нибудь подвоха.

А-а, я как раз подыскивал удобный момент, чтобы сообщить ей об этом.

— Нет никакого подвоха, но есть… кот.

Она смотрит на Себастьяна.

— Ну, да.

— Я хочу сказать, что у Олли аллергия на кошек. Так что Принцессе Уродине придётся остаться с тобой. Обычно он слоняется по пабу, когда я там нахожусь, и я буду рад сам менять лоток и кормить его, но я хочу сказать, что он будет находиться здесь. Надеюсь, это тебе не помешает.

Рэйн смотрит на меня так, словно я сказал что-то обидное.

— Ты хочешь сказать, что за аренду этой квартиры не надо платить, и она сдаётся вместе с симпатичным соседом? Да это мечта! И я сама могу ухаживать за котом. Так я буду чувствовать себя чуточку лучше, ведь ты пожертвовал мне свою квартиру.

Рэйн опускает взгляд на Себастьяна, который оставил батон и опять трётся о её ноги. Вот подлиза. Она берёт его на руки, и мне хочется рассмеяться, потому что он такой большой, что закрывает почти весь её торс.

— Боже, он весит не менее двух тысяч фунтов, — говорит Рэйн. — Прости, целую тонну.

Она разворачивается и, напевая себе под нос, обходит комнату. Она останавливается перед картинами на стене, которая отделяет гостиную от кухни.

— Это ты нарисовал?

Я подхожу и встаю с ней рядом.

— Да.

Большинство из них нарисованы чернилами и сделаны в те годы, когда я делал татуировки. Некоторые из них впоследствии были набиты; но на некоторые я так и не успел сделать тату, потому что перестал этим заниматься.

Рэйн рассматривает сюрреалистичное изображение мужчины с блендером вместо головы. Блендер заполнен различными фруктами и каким-то мусором. У него недоуменное выражение лица, и один глаз в виде черники расположен ниже другого. Рэйн наклоняется ближе.

— У него что… брови сделаны из сигаретных бычков?

— Эм… да.