Последний шанс на счастье

Рафаэль пытался повернуть ее лицом к себе, заглянуть в глаза, но Лотти упиралась – ей было так уютно улыбаться и дышать в его теплую кожу.

– Правда? – Он поменял положение, примостив свой подбородок у нее на макушке. – Ты и впрямь чувствуешь себя как-то по-другому?

По-другому? Это слово вообще никак не отражает произошедшую в ней перемену. После всего, что было на вилле, после их конфликтов, боли, злости, тревоги по поводу результата теста, она ощущала невероятную свободу, облегчение, эйфорию. Тяжесть, давившая ей на плечи, испарилась. И сейчас она по-настоящему счастлива. А главное, судя по всему, Рафаэль ощущает то же самое.

– По-другому не в этом смысле. Просто это была первая мысль, когда я проснулась. – Лотти улыбнулась. – Мысль о том, что мне это не приснилось.

Рафаэль нежно посмотрел на нее.

– Я понимаю. Это удивительно, правда? У нас будет девять месяцев, чтобы привыкнуть к этому ощущению. – Под одеялом он мягко провел рукой по ее плоскому животу.

Лотти понимала, что он думает о ребенке, а вот ее мысли приняли совсем другой оборот.

– Думаю, пора вставать.

– Ты права. – Его рука спускалась все ниже и ниже, пока не добралась до той точки, где Лотти и хотела ее ощутить. Может, он все-таки думал не о ребенке?

– Нам и впрямь надо возвращаться в палаццо? – Она выгнула спину дугой, прижалась к нему грудью. – Мы не можем остаться здесь навсегда?

– Попытка засчитана, – ответил он, продвигая палец все дальше. – Но меня ждет куча дел. Не говоря уж о благотворительном ужине. – Его голос становился все более хриплым.

– Хм-м, тогда лучше вернуться.

– Не могу не согласиться, графиня Ривальди. – Рафаэль скользнул под нее, положив руки ей на бедра. – Но сперва мне надо завершить одно маленькое дельце здесь.

– Я понимаю, о чем ты. – Лотти извивалась на нем. – Не такое уж оно маленькое…

Полет на вертолете в палаццо Монтеррато не заставил себя долго ждать. Их утро в постели затянулось до обеда, а когда Рафаэль посадил воздушное судно в поместье, уже спустились сумерки.

Рафаэль отключил панель управления, снял наушники, отстегнул ремень безопасности и теперь ждал, когда Лотти сделает то же самое. Глупо, но ей совсем не хотелось покидать вертолет. Пусть бы их путешествие длилось вечно. Она была словно в коконе счастья рядом с этим красавцем пилотом. Но всему приходит конец.

По дороге к палаццо Рафаэль откашлялся и произнес:

– Так вот, насчет благотворительного ужина. Мне бы хотелось, чтобы все прошло идеально.

– Ты о чем? Какой еще ужин? Когда?

– Я говорил тебе о нем. Завтра.

– Здесь, в палаццо?

– Конечно.

Лотти подождала, но уточнений не последовало.

– И что я должна делать? Исчезнуть?

Рафаэль задумчиво взглянул на нее:

– Я не знаю.

Внезапно почувствовав себя неуверенно, Лотти споткнулась.

– Я бы хотел, чтобы ты сыграла роль хозяйки.

– О… Ты уверен? У гостей не возникнет неправильного впечатления… насчет нас?

– Вот это меня волнует меньше всего, – холодно и резко ответил он. – И потом, я сказал «сыграть роль». А не поверить в это. Просто было бы логично, если бы этим вечером ты была рядом со мной. Особенно учитывая повод.

Лотти замерла. От его внезапной враждебности ее бросило в дрожь.

– И каков же повод?

– Фонд Серафины.

Глаза Лотти округлились от удивления, а сердце сжалось при упоминании дочери.

– Я даже не знала, что он существует.

– Ну, тебя же здесь долго не было. Он собрал много денег для помощи новорожденным с проблемами.

– Это хорошо, – сказала Лотти, хоть ничего подобного не чувствовала. Узнать об этом было… больно. Ей стало обидно, что фонд имени ее дочери существовал без нее, что она даже ничего не знала. Как будто Рафаэль украл у нее Серафину.

Она проскользнула мимо Рафаэля и стала подниматься по ступенькам. Это смешно и нелепо, она знает. Как можно возмущаться тем, что он спасает жизни малышей, родившихся преждевременно? Дает им шанс, которого не было у Серафины? Как она может быть такой эгоисткой?

Рафаэль закрыл за ними двери.

– Ты, должно быть, устала после путешествия. – Это было утверждение, а не вопрос. Спорить бесполезно. И это не улучшило состояние Лотти. Тон Рафаэля демонстрировал, что он не намерен потворствовать ее капризам.

– Меня ждут дела, но я попрошу, чтобы нам что-нибудь приготовили поесть. Ты где хочешь ужинать?

А как насчет этого места? Палаццо Монтеррато? Лотти казалось, что дворец настроен против нее, против того, чтобы она была счастлива. Будто каждый кирпич в стене смотрел на нее враждебно в ожидании какой-то жестокой игры. А она – его любимая мишень.

Когда Лотти проснулась следующим утром, шел дождь. Капли молотили в закрытое окно. А она снова на «своей» половине, одна в постели. Только теперь она чувствует себя еще более одинокой, чем когда-либо.