— Ну, тут сам решай, какой вариант тебе ближе, — улыбнулся капитан Сечнев, старший опер местного УФСБ. По имени капитан звался Женей, обладал жилистым телосложением, средним ростом и насмешливым взглядом. — Приходит, значит, твоя шифровка про таинственную Дину Суворину, руководы расписывают эту радость мне, как основному борцу с религиозным экстремизмом. Я не успел еще пробить адрес, а там уже граната рванула! Много кровищи, но трупов на месте нет, да и угроз теракта никто не высказывал. Так бы и занимались этим делом братья менты, но в итоге, с учетом твоей шифровки, руководство встало на уши, а под его карающий меч попал снова я! Благодаря нездоровой работоспособности одного златогорского опера, которому не сиделось спокойно среди своих медведей… хотя про гостей плохо не говорят, да?
— Согласен, — усмехнулся Гайтанов. — Ты, Евгений, обедать планируешь?
— А как же! Намекаешь, что пора бы гостя угостить?
— Наоборот, хочу проставиться за хлопоты. Вы тут как насчет ста грамм в рабочее время?
— Да мы тут в любое время положительно! Оперативный процесс, сам понимаешь!
Продолжили беседу уже за трапезой — в уютном кафе со спорным названием «Амир» [8]
. Здесь, впрочем, знакомое слово было лишь именем хозяйского сына, сам хозяин-азербайджанец был радушен, а мясная кухня оказалась выше всяких похвал.— Хорошо живете! — позавидовал Гайтанов «по-белому», цепляя вилкой очередной рулончик долмы.
— Не жалуемся, — кивнул Сечнев, утирая губы салфеткой. — Переводись к нам.
— Меня и там неплохо кормят. А здесь я уже бывал, по учебе…
Налили по второй, вспомнили учебу — местный Институт ФСБ, бывший прежде секретным до невозможности, а сейчас вписавшийся в Эру Гласности целиком — даже собственный сайт имеется. Работы не касались вовсе — привычка трепаться в людных местах отмерла у обоих еще с лейтенантскими звездочками.
— Она на Богдашке жила… на Богдана Хмельницкого, — сказал Женя уже в машине. — Очень приличный район, соседи друг друга знают. Твоя Суворина поселилась там пару лет назад и характеризовалась никак.
— Самая распространенная оценка.
— Именно. Жила одна, мужиков не водила, но и с соседями не было особой дружбы. После взрыва ее видели убегающей с целой кучей мужчин, один из которых был совсем плохой. Дырявый совсем. Примет, как обычно, никто не помнит.
— Хату обыскивали?
— Осматривали. Как место происшествия. Полы никто не вскрывал, если ты об этом.
— Там сейчас опечатано?
— Да фиг знает. С какой целью интересуешься?
— Все с той же, Женя. Хочу понять, зачем искали бедную девушку злые дядьки с ритуальными ножами. Откуда у дядек система пеленгации? При чем тут граната, в конце концов?
— Ладно, ладно, убедил! — замахал Женя руками. — Гладко поешь, черт красноречивый! Едем в адрес!
— А следак ругаться не будет?
— Я ему поругаюсь! — хмыкнул Сечнев, выруливая на широкий Красный проспект. — Щас отзвонимся, уведомим, возьмем участкового…
Гайтанов возражать не стал. Подумалось еще раз о превратностях судьбы, мотающей людей по кругу. Некоторых людей. Из поселков и городков — в краевые центры, а то и вовсе в столицы. Из столиц и прочих асфальтовых джунглей — обратно «к истокам». Давно ли сам чемоданы паковал, матеря суету, а теперь чего? Наигрался, что ли, в даун-шифтинг?