Последний шанс палача

– В самом деле? Мы ведь теперь, Княжна, все больше вопросы денег решаем, – сказал «топ-менеджер» весело, словно и не заметив женского зова. – И вообще, все дела оставим на вечер. Сейчас вы мои гости, поэтому предлагаю проехать в дом и временно обо всем забыть. Согласны? Ну вот и якши…

* * *

…Год 1991-й, август, Москва. Мерзкое пробуждение. Во рту кошки нагадили, череп гудит… ключница водку делала! Из всей еды – все та же капуста, в виде бурой корочки с вдавленным окурком. «Лебединое озеро» по всем каналам сразу! Телефон заходится трелями.

– Спишь там?! – Голос Макса в трубке взрывает барабанные перепонки. – Просыпайся, переворот у нас! Горбачев заперт в Крыму, власть взяли гэбисты и военные. Сейчас все бойцы демократии съезжаются к Белому дому, каждый штык на счету!

Перед Белым домом творится История – или что-то, весьма на нее похожее. Баррикады из мусора, техника цвета хаки, взбудораженная толпа. Все будто ждут чего-то. Боя, последнего и решительного, или так… шоу в реальных декорациях? От последнего варианта становится тоскливо, Глеб выбирается из сутолоки и куда-то бредет. Таксофон, голос отца в трубке бьет по ушам децибелами:

– Алло! Глеб?! Ты где?! Ты знаешь, что случилось с Наташей?!!

… Больничные коридоры – унылая краска стен и вонь эфира. Лицо Натали на подушке белее застиранной наволочки. Лица врачей, привычных ко всему и от всего уставших.

– Сейчас ее состоянию ничто не угрожает, но ребенка спасти не удалось. Удары в живот… множественные ушибы…

Качки-спортсмены, числом трое, встретили Наташу у подъезда и пинали здесь же, среди бела дня. Грамотно пинали – ни одного перелома. Человек, правда, погиб. Первый и единственный пока человечек, подаренный Глебом этому миру, но так и не успевший родиться.

– Где ваш главврач? Ей отдельная палата нужна, лекарства… я заплачу!

– Не шумите, молодой человек. Лекарств все равно нет, даже за деньги, а главврач… приболел он. И зам его тоже. Они ведь по рангу номенклатурщики, им сейчас надо определяться, за белых или за красных. Поддержат ГКЧП, а завтра, не ровен час, Ельцин возьмет верх!

Глеб мечется еще какое-то время, потом замирает, будто муха в смоле, посреди Безвременья, где не действуют человеческие законы. Жесткая банкетка больничного коридора, дремота, бубнеж телевизора в фойе. Жизнь, текущая мимо резиновой вязкой струей – ни шагу не сделать.

…Снова август, двадцатые числа. Ельцин пожинает лавры, заговорщики в «Матросской Тишине», а кое-кто просто застрелился. Новая власть хочет всего и сразу, как простой и ненасытный победитель. Наташа, депрессия, истерики, слезы.