Последний шанс (СИ)

   Однако, мне хотелось бы, чтобы и Вы, товарищ Шнеерсон, по своей, так сказать, линии связи с еврейской общиной США помогли нам в этом вопросе. Насколько я в курсе, еврейское лобби в США является значительной политической силой, без согласия которой не предпринимается ни одно серьезное политическое решение ни во внешней, ни во внутренней политике. Это так?

   Ребе задумчиво покачал головой.

   - Безусловно, Вы правы, товарищ Сталин. Евреи сумели добиться в США некоторого влияния. Не стал бы утверждать, что оно настолько велико, чтобы определять всю политику страны, но к голосу моего народа прислушиваются и в Белом Доме, и на Капитолийском холме. Не стану отрицать, что мы имеем некоторую возможность донести информацию до наших единоверцев в Америке. Думаю, что они прислушаются к нашему мнению, поскольку могу не без гордости заметить, что благодаря Вашей мудрой политике, выделению нашему народу двух обширных автономий в СССР и передаче в управление зарубежных предприятий, большая часть из которых находятся именно в США, наша советская община приобрела определенное влияние на американскую еврейскую общину. К нам относятся с уважением. Не могу, конечно, полностью гарантировать результат, но обещаю, что сделаю все, от меня зависящее. Но для того, чтобы не возникло, не дай Бог, каких-либо недоразумений между нами, могли бы Вы, товарищ Сталин, хотя бы немного уточнить задание, которое возлагаете на бедного еврея Шнеерсона?

   - Ну не стоит так прибедняться, товарищ Шнеерсон. Я, конечно, осведомлен об этой вашей национальной особенности, но по моим данным Вы отнюдь не бедны и более, чем влиятельны. И не только в нашей стране. Фактически именно Вы являетесь сегодня одним из наиболее авторитетных лидеров еврейского народа в мире. К Вашему голосу прислушиваются евреи всей планеты, а возглавляемая Вами община давно не только самая многочисленная, но и одна из самых богатых в мире. Не бойтесь, товарищ Шнеерсон, - Сталин увидел, что на этих словах ребе едва заметно, но поморщился, - никто вас раскулачивать не собирается. Тем более, что вы пока полностью действуете в рамках договора, расходуя средства эффективно и, самое главное, на благо всей общины и заселенных ей территорий, а значит, действую на благо всего Советского Союза, частью которого являются ваши автономии.

   Эта реплика, хоть и сказанная Сталин легко и с улыбкой, но была однозначно прочитана Шнеерсоном, как завуалированная даже не угроза, а лишь намек на ее возможность, но все же, все же, все же. Видимо, Сталину действительно очень нужны добрые отношения с США для решения своих внешнеполитических задач. Но ребе не видел ничего, что могло бы в этом противоречить и интересам самой общины. Война евреям не нужна точно так же, как и Сталину. Что она может принести с собой, стало хорошо понятно по польским событиям. Нет уж, если можно что-либо сделать, сделать надо.

   Между тем, Сталин продолжил.

   - Мы не будем просить от Вас ничего слишком невозможного, товарищ Шнеерсон. Нас вполне устроил бы договор между СССР и США, по которому стороны бы сохраняли между собой дружественный нейтралитет, а также обязались бы предоставлять друг другу экономическую помощь в случае вступления любой из них в непосредственную войну. Разумеется, лишь по запросу нуждающейся стороны и на вполне коммерческой основе. Также этот договор должен исключать обязательства любой из сторон вмешиваться в войну, если ее ведет другая сторона. Мы выйдем с этой инициативой по линии НКИДа, а ваши еврейские лоббисты поспособствуют благоприятному рассмотрению нашего предложения. Это достаточно конкретная постановка задачи, товарищ Шнеерсон?

   - Вполне, товарищ Сталин. И, надеюсь, вполне выполнимая. Не буду сейчас давать каких-либо обещаний, но сделаю все, что смогу. Это, в конце концов, и в наших интересах тоже.

   - Постарайтесь, товарищ Шнеерсон. Ну а мы, в свою очередь, при успехе этого мероприятия будем считать, что еще до окончательного выбора наша "Шестая колонна" уже начала движение в правильном направлении. - Сталин улыбнулся. - Всего Вам доброго.

   3...

   2.

   1...

Глава 77.

Началось.

   Барон Ротшильд сидел в своей резиденции, просматривая бумаги с последними новостями. Однако, мысли его занимал один-единственный вопрос. Что можно успеть сделать до начала немецкого наступления на позиции союзных войск, чтобы отсрочить войну? К большому его сожалению ничего путного на ум не приходило. Во многом именно он поспособствовал тому, чтобы эта войны началась. Много лет, усилий и денег было потрачено на взращивание немецкой военной машины. Замысел был прост и изящен.