Последний штурм

Они обнялись.

— Рад, рад, встрече с тобой, Вахид, –  проговорил Ризоев, похлопывая по спине своего старого товарища.

После короткой церемонии встречи он указал на чемодан Мулдашева:

— Багаж есть?

— Ручная кладь. Костюм, сорочки, майки, трусы, носки, все, что необходимо цивилизованному человеку в цивилизованной стране.

— Это тебе не понадобится. Уже через пять часов ты улетишь обратно. Билеты у меня.

Мулдашев нахмурился:

— Это ты так решил, Висхан?

Ризоев отрицательно покачал головой:

— Нет, брат. Так распоряжается нами судьба. Я тоже в ночь должен убыть в Кунир. Так что сдавай свой чемодан в багажное отделение, и поговорим!

Освободившись от чемодана, Мулдашев прошел за Ризоевым на улицу. Подошли к припаркованной на стоянке машине.

Соратник Усамбиева указал на «Хонду»:

— В ней и поговорим. Прокатимся до Гайд-парка и поговорим. Мне не терпится узнать, с чем ты прилетел на встречу.

Мулдашев спросил:

— А эта «Хонда» чиста?

Ризоев улыбнулся:

— Как стеклышко! Я взял ее напрокат. Подстава исключена!

— Пусть будет по-твоему.

Чеченцы заняли места в автомобиле, и Ризоев повел его в сторону центра города. Мулдашев чувствовал себя неудобно. Он ездил ранее на машине с левым рулем и по правилам правостороннего движения, а здесь все было наоборот. Машины шли по левой стороне дороги, это было непривычно.

Ризоев на ощущения Мулдашева не обратил никакого внимания.

— Вахид, перед тем как перейти к тому, ради чего ты назначил встречу, расскажи подробней об Алле и дочери.

Мулдашев ждал подобной просьбы, поэтому ответил на все вопросы Висхана, стараясь придать жизни дорогих для Ризоева людей оттенок печали и даже страдания женщин, вынужденных жить без мужчины в далеко небезопасном городе.

Чувствовалось, что Ризоев с болью слушает рассказ Вахида, и Мулдашеву было не совсем понятно, отчего так реагирует на судьбу им же брошенных женщин вполне обеспеченный, живущий в безопасном исламском государстве Кунир благополучный Ризоев.

Вахид выразил недоумение:

— Так что мешает тебе забрать ее к себе четвертой любимой женой?

— Не все так просто, брат. Алла –  двоюродная сестра Алимхана.

Эти слова явились новостью для Мулдашева. Любовница Ризоева –  родственница Усамбиева? Об этом мало кто знал, по крайней мере в «Халифате» о данном факте даже не догадывались. Поэтому Вахид только и смог, что произнести задумчиво, чисто автоматически, никак не формируя мысль:

— Вот оно что!

— Да, Вахид. Но это бы ничего, если бы сам босс не обещал ее другому. Правда, все это было давно, еще до моего знакомства с Аллой и рождения дочери, но тот человек, которому она обещана, жив. Он в Иордании. И пока Алимхан не расторгнул с ним договор, Алла не может стать ничьей женой. Моей в том числе. Ее судьбу будет определять брат.

— Но он наверняка уже забыл об Алле.

Ризоев горько усмехнулся:

— Кто? Алимхан? Ты его не знаешь. Все он помнит. Я пытался с ним поговорить, но встретил категоричный отказ и совет забыть о его сестре.

— Но почему?

— Не знаю, Вахид, не знаю. Видимо, у Усамбиева планы на Аллу. Ведь тот, кому она обещана, весьма богатый человек.

— А если тебе забыть Аллу?

— Никогда! Я лучше этого иорданца убью, от Алимхана уйду, в Грозный вернусь, но Аллу не отдам никому.

Мулдашев задумался: а ведь прав Гулаев, благодаря этой бабе вполне можно влиять на Висхана. Ризоев, ударил ладонью о руль, проговорил:

— Ладно об этом. Давай о том, ради чего назначил встречу.

— Хорошо. Но то, о чем мы будем говорить, кстати, напрямую связано и с Аллой.

Висхан повернулся к собеседнику:

— Что? С ней что-то случилось?

Мулдашев поспешил успокоить «министра»:

— Нет, нет, Висхан, с ней все в норме. Дело вот в чем.

И эмиссар Гулаева выложил Ризоеву гулаевский план нейтрализации деятельности правительства Усамбиева, добавив:

— Только так, Висхан, мы можем прекратить диктат Алимхана и его приспешников, сбежавших из Чечни, но пытающихся выставить себя чуть ли не единственной силой, руководящей всем движением сопротивления на Кавказе. Да, когда-то он являлся правой рукой Джохара, возглавлял республику, объединял руководство вооруженными формированиями. Но сейчас Усамбиев превратился в обычного банкира, а правительство сделал казначейством. Львиная доля всех финансовых поступлений со стороны оседает в Кунире, на тайных счетах Алимхана. Он не подконтролен никому, его невозможно проверить. С этим нельзя больше мириться, Висхан!

Ризоев остановил машину, прижавшись к тротуару, повернулся к Мулдашеву, спросил:

— Ты понимаешь, Вахид, в чем обвинили Усамбиева? И то, что твои слова и слова Гулаева –  пустой звук! Алимхан –  фигура мирового масштаба. А что собой представляет ваш «Халифат»? Банду по большому счету! Особенно после того, что натворили ваши боевики в горном ауле.

Мулдашев посуровел: