Последний штурм

— Если бы еще был этот план!

— Вот и разработай его совместно с сотрудниками внешней разведки и их агентами. У тебя все? Тогда до связи.

Офицеры вышли из салона. Сургин обратился к Халифу:

— Ты, Талал, не обижайся, работа у нас такая, доверять никому не имеем права!

Араб понимающе кивнул:

— Понимаю. Проходите в дом. В холле первого этажа вас ждут.

Агенты Потапова вошли в здание. Прошли недлинный коридор, оказались в холле, обставленном на европейский лад. В креслах около резного стола сидели мужчины. Их было двое. Один араб, очень похожий на Талала, другой европеец, представитель резидента Службы внешней разведки в Кунире.

Сургин с Павловым представились. То же самое сделали и брат Талала –  Амал Халиф, представившийся следователем эмирской прокуратуры, и Карасев Игорь Петрович –  полковник Службы внешней разведки России, заместитель резидента. Амал на правах хозяина пригласил гостей к столу. И говорил он, как и его брат, практически на чистом русском языке:

— Проходите, господа офицеры. Рад, что ваше прибытие в Кунир прошло без эксцессов. Присаживайтесь.

Андрей спросил:

— У вас здесь курить позволительно или в домах не принято?

Амал улыбнулся:

— Для гостей у нас разрешено все! Ну… почти все.

Он встал, достал из невысокого то ли шкафа, то ли серванта хрустальную пепельницу, коробку кубинских сигар, поставил на стол:

— Угощайтесь!

— Спасибо, у нас сигареты.

Офицеры закурили. Андрей обратил внимание на то, как внимательно, изучающее смотрит на них представитель разведки. Оценивает агентов. Что ж, пусть оценивает.

Карасев неожиданно заговорил:

— Казнь подполковника Карнаухова назначена на 30 июня.

Андрей поинтересовался:

— Что, эмир уже отказал в помиловании?

Заместитель резидента ответил:

— Нет. Официального отказа еще не последовало. И не могло последовать. О нем Карнаухову объявят непосредственно перед тем, как доставить в тюрьму Кайрауна. Но мы уже имеем сведения о том, что отказ предопределен и казнь назначена именно на тридцатое июня.

Андрей проговорил:

— А сегодня у нас двадцать второе июня! Следовательно, мы должны разработать план освобождения подполковника максимум до двадцать восьмого числа. И начать его разработку немедленно.

Карасев согласился:

— Да. У нас мало времени.

— Где и как содержится в настоящий момент наш разведчик?

Ответил Амал Халиф:

— Он содержится в местной тюрьме, в подвале, в одиночной камере смертников, под усиленной охраной. Доступ к Карнаухову закрыт для лиц, не имеющих специального пропуска эмирского прокурора.

Андрей повернулся к следователю:

— У вас как у следователя такой пропуск имеется?

— Нет. Я не привлекался к следствию по террористическому акту в отношении Усамбиева.

— Но хоть схема тюрьмы вам известна?

Амал произнес:

— Если вы решили рассмотреть вариант освобождения своего соотечественника из тюрьмы Эль-Саида, то лучше сразу откажитесь от этой идеи. Она совершенно бесперспективна.

Спросил Павлов:

— Почему? По опыту мы знаем, что полностью неприступных и абсолютно защищенных от проникновения извне объектов в природе не существует. Тем более в государстве, где преступность практически отсутствует. А следовательно, и сама система противостояния этой преступности не может являться безупречной и эффективной.

Араб сложил руки на столе, соединив ладони:

— Господин Павлов рассуждает логично. И он в принципе прав. Проникнуть в саму тюрьму можно. Охрана не столь многочисленна из-за того, что в камерах содержится не более 10 человек. С преступностью в Кунире проблем нет. Но это касается надземной части тюремного здания. Я же говорил о подземелье, о подвале, в котором расположены камеры смертников. Их всего четыре, и охраняются они не сотрудниками тюрьмы, а отборными воинами личной эмирской гвардии. Отдельный караул, прибывающий из Кайрауна утром, точнее, к восьми часам, и заступающий для несения службы на сутки. Этот караул состоит из пяти человек. На одного арестанта! Начальник нового наряда после смены блокирует вход в подземелье и не пускает в подвал никого.

Андрей затушил сигарету:

— А как же те, кто имеет пропуска и желает встретиться с узником?

Следователь ответил:

— Таковых мало, всего три человека: прокурор Эль-Саида, адвокат и командующий эмирской гвардией. Первый, подписав обвинение, Карнауховым не интересуется. Командующий гвардией вообще редкий гость в Эль-Саиде. Адвокат же навещает заключенного. Еще вчера он был в тюрьме и находился в подвале около часа.

Андрей поднял вверх указательный палец правой руки.

— А вот с этого места, господин следователь, пожалуйста, подробнее.

Амал улыбнулся:

— Я знал, что вас заинтересует адвокат. Но… должен огорчить. Гамиф Рукуф является защитником, как это правильно сказать, номинально. О чем он разговаривает с Карнауховым, мне неизвестно, но, скорее всего, ведет ничего не значащие беседы. Да и на суде он представлял интересы подзащитного явно по сценарию прокурора.

Карасев добавил:

— К тому же господин Рукуф активно сотрудничает с американской разведкой!

Сургин произнес:

— Мне плевать, что собой представляет это Рукуф, я хочу знать, как он проходит в подвал!