Последний штурм

И сразу на входе столкнулся со служащим тюрьмы. Араб был одет в военную форму с огромными четырехугольниками вместо привычных звезд на погонах. Он попытался вытащить из кобуры пистолет, но боец Семашина сразил его короткой очередью. Перескочив через дергающийся в предсмертных судорогах труп, Семашин побежал по лестнице на второй этаж, где находился кабинет начальника тюрьмы.

Андрей с гранатометчиком и Павловым по бетонной лестнице спустились в подземный бункер, который оканчивался железной бронированной дверью. Сургин вызвал Талала:

— Друг! Как твои дела?

— Шум вы подняли большой. Черный дым поднимается над тюрьмой! Он наверняка привлечет внимание местных полицейских!

— Черт с ним! Ты подогнал «Ниссан»?

— Да!

— Наши люди в салоне?

— Да!

— Передай им рацию и сваливай домой! Твоя работа окончена.

Халиф не ответил. Вместо него раздался другой, спокойный голос:

— Я –  Прикрытие! Обстановку перед тюрьмой контролируем!

— Отлично! Мы быстро!

Сургин, отключив рацию, взглянул на Павлова с гранатометчиком. Теперь многое зависело от того, как сработает майор Семашин.

А тот в это время ворвался в кабинет начальника тюрьмы.

Абидин Даяни держал в руке трубку, наклонившись над телефоном. На столе перед ним лежал пистолет. Выстрел, и трубка телефона, выбитая пулей, отлетела в сторону. Даяни вскрикнул, схватился за кисть, упав в кресло, с ужасом глядя на неизвестных людей в масках. Второй выстрел заставил его вздрогнуть и закрыть глаза. Но боли начальник тюрьмы не почувствовал. Только что-то ударилось в стену. Семашин скомандовал по-английски:

— Сидеть на месте! Не дергаться! Да глаза открой! Быстро!

Даяни выполнил приказ.

Майор спросил:

— Кому успел позвонить?

Начальник тюрьмы отчаянно замотал головой:

— Никому! Честное слово! Хотел предупредить подвал, не успел, появились вы!

Семашин сблизился с арабом, приставив к его виску глушитель автомата:

— Так звони сейчас! Сообщай, что прибыла смена!

Но Даяни вновь отрицательно покачал седой головой, объяснив:

— Это не в моей компетенции. Я могу лишь предупредить людей эмира об опасности, но о прибытии смены сообщает своему коллеге сам новый начальник тюрьмы!

Майор вырвал из чехла рацию:

— Первый! Тюремщик не может открыть дверь в подвал!

Андрей сориентировался быстро:

— Понял! Вали его и начинай отход. Перекрой улицу!

— Принял!

Сургин, отключив станцию, повернулся к гранатометчику:

— Давай, выбивай дверь!

И обратился к Павлову:

— После разрыва гранаты врываемся в подвал. Там пять рыл. У нас секунды, чтобы сделать их.

— Ясно, командир.

Гранатометчик вскинул свое оружие на плечо:

— Готов!

Андрей приказал, упав на бетон и повалив рядом с собой Павлова:

— Огонь!

Граната ударила в левую сторону железной двери, прожигая металл, а заодно и сбивая ее с петель. Грохот чуть не порвал перепонки ушей спецназовцам. Но им предстояло действовать. И Сургин с Павловым рванулись в рваную дыру, образовавшуюся от разрыва гранаты. Сквозь дым и пыль заметили в начале коридора изуродованный, сожженный труп. Видимо, один из гвардейцев спецкараула во время атаки находился непосредственно у двери. За что и поплатился.

Перепрыгнув через него, спецы упали, и тут же по остаткам двери ударили автоматы. Стреляли часовые, и огонь велся из четырех автоматов с двух позиций в глубине коридора. Это мгновенно определил Сургин по вспышкам выстрелов. По этим вспышкам и ударили в ответ агенты ФСБ. И их пули достигли цели, в отличие от пуль противника.

Несколько бесшумных очередей, направленных на вспышки, уничтожили внутреннюю охрану. Ей просто негде было укрыться в коридоре.

Андрей с Павловым поднялись и двинулись по задымленному коридору. Сургин крикнул:

— Карнаухов! Подполковник Карнаухов!

В ответ:

— Тут я! Уши заложило, мать иху! Кто вы?

— Российский спецназ! Или незаметно?

— Заметно! Ну работаете вы, ребята… слов нет!

— Ты-то где находишься?

— В третьей справа камере. Закован в цепи!

— Но это мы исправим!

Сургин повернул голову к Павлову:

— Славик, нырни в конец коридора, как бы кто из этих эмирских шакалов подлянку под конец не подкинул, а я займусь узником!

Капитан, припав к противоположной стене, начал сближение с расстрелянными позициями спецкараула.

Когда Андрей несколькими выстрелами сбил амбарный замок и отодвинул засов, открывая вход в камеру, услышал голос Павлова:

— С охраной порядок, командир! Возвращаюсь!

Сургин вошел в камеру. Тусклый свет указал место заточения. Карнаухов лежал на металлической кровати, прикованный цепями к скобам шероховатой стены.

Андрей подошел к Карнаухову:

— Да, прибили тебя к койке, Виктор Степанович, крепко, видимо, опасались сюрпризов, а ну-ка подними конечности!

Карнаухов с трудом и по очереди поднял руки и ноги. Андрей перебил цепи. Оковами сейчас заниматься было не время. Он спросил подполковника:

— Сам пойти сможешь?

— Попробую! Должен, вроде каждый день лежа разминался, насколько цепи и охрана позволяли.

Сургин улыбнулся:

— А ты ничего мужик! Держишься геройски, уважаю!

На что Карнаухов ответил:

— Что ж мне перед ними, слюни пускать? Не на того напали.