Последний штурм — Севастополь

Литтихские штуцера, которыми были оснащены русские стрелки и штуцерные пехотных и егерских полков имели одно свойство, не самое лучшее в условиях позиционной войны. При повышенном расходе патронов, нарезы в них до такой степени освинцовывались и забивались нагаром, что для промывки необходимо было использовать воду (желательно горячую): «Постреляв два дня, штуцера засорились до такой степени, что не было возможности заряжать их; не имея воды на батарее, а при том патронов, по распоряжению командующего полком, я со всей командой в числе 68 человек, 27 числа с рассветом отправился во Владимирскую казарму (вблизи Павловского форта), где находились наши кухни, для промывки штуцеров и за патронами».^{741}

В 11 часов утра к месту расположения штуцерных донеслись крики и частая ружейная перестрелка. Когда штуцерные бегом бросились к батарее, было уже поздно. Заняв Корниловский бастион «…1-й стрелковый батальон и 1-й зуавский полк обратились влево и, ударив во фланг батареи Жерве, оттеснили к правой стороне ее егерский Его Имп. Высочества Михаила Николаевича (Казанский) полк. Командир полка полковник Китаев был ранен и многие офицеры перебиты».^{742} Казанский полк отходил от позиции, вынося раненых. Остатки полка укрылись за оборонительной стенкой за морским госпиталем. Здесь же находился раненый подполковник Китаев. Возле него был и один из командиров батальонов майор Дембинский. Потеряны были почти все командиры рот.

Французы в это время уже находились на батарее. Они суетились возле орудий, догоняли и брали в плен отставших солдат пехоты и артиллерийской прислуги, не успевших оставить позиции.^{743}

Появление более чем полусотни солдат, вооруженных штуцерами и являвшихся, кроме всего прочего, прекрасными стрелками, стало для неприятеля не совсем приятной неожиданностью. Под ливнем пуль французы «…засуетились, скрываясь за орудия, блиндажи, старые туры и т.п.».^{744} Командир 3-й егерской роты штабс-капитан Гинглят (единственный из остававшихся невредимым ротных командиров) привел в порядок остатки полка и принял решение отбить утраченную батарею. Практически это было сделано силами команды штуцерных, которые, примкнув кортики, в течение пяти минут выбили французов. По ходу атаки к ней присоединялись остальные офицеры и солдаты Казанского егерского полка. За эти действия штабс-капитан князь Гинглят был впоследствии награжден орденом Св. Георгия 4-й ст.

Противник, явно не ожидавший столь активного противодействия, не принял боя и отошел за банкет. Однако, как только французское командование поняло, что батарея Жерве снова в руках русских, оно не стало готовить повторной атаки, понимая, что она будет сопряжена с никому не нужными потерями. Вместо этого территория батареи подверглась активному обстрелу из стрелкового оружия со стороны Малахова кургана и банкета. Очевидцы называют этот огонь «убийственным».^{745}

Зная, что ключевая позиция в их руках, французы понимали, что рано или поздно русские оставят и близлежащие позиции. Потому они стремились выдавить их оттуда ружейным огнем. Кроме того, этим они не давали артиллеристам вернуться к своим орудиям. Хотя, судя по русским описаниям, орудийные расчеты батареи Жерве к моменту отбития позиций были в большей части перебиты, взяты в плен или просто рассеяны. Кроме того, атаковать батарею, равно как и другие пункты, считалось не нужным, так как все действия на всех направлениях, кроме Малахова кургана, считались вспомогательными, и после взятия последнего теряли всякий смысл.^{746}

Отойдя на вторую линию, казанцы продолжали удерживать батарею. В этом им помогли своевременно подошедшие на Корабельную сторону, направленные туда начальником гарнизона с Городской стороны Костромской и Галицкий егерские полки, «…которые, расположись за второю линией, правее Малахова кургана, вместе с Казанским полком остановили неприятеля».^{747}

Казанцы понесли большие потери. Были убиты поручик Степанов, прапорщик Кедров. Из всей команды штуцерных не были ранены лишь трое (штуцерные Чернов, Шорохов и Чеснович).^{748}

В 4 часа к егерям на батарею прибыл адъютант главнокомандующего с приказом «…удерживать батарею до 7-ми часов вечера, а тогда отступать по траншее на батарею Будищева (3-го бастиона), откуда, оставаясь в арьергарде, отступить на северную сторону».^{749}

Окрыленные успехом казанцы не поверили присланному офицеру. Князь Гинглят отправил вместе с адъютантом прапорщика Степового для подтверждения полученного приказа. Последний вскоре прибыл, приведя с собой две роты Курского ополчения, и подтвердил услышанное ранее. «К вечеру огонь со стороны неприятеля утих, и мы в назначенное время отступили благополучно; французы нас не преследовали; затем, оставаясь в арьергарде, из Корабельной отступили последними».^{750}

БОЙ ЗА 2-Й БАСТИОН