Последний штурм — Севастополь

Наступление продолжалось. Русская колонна безостановочно продолжая свой путь, разделилась на две части. Левой командовал генерал Бельгард, герой сражения при Четати в самом начале Восточной войны. Она выступила после отдыха на Мокрой луговине в направлении на Чоргун в 2.30. При подходе к неприятельским позициям Бельгард разделил ее еще на две. Колонна левого фланга включала в себя Симбирский егерский полк, два батальона Низовского егерского полка, две роты 3-го стрелкового батальона, роту 6-го саперного батальона и две батарейных батареи.^{303} Сам генерал остался на правом фланге с двумя батальонами Днепровского пехотного полка и легкой батареей.

НАЧАЛО АТАКИ НА САРДИНЦЕВ

Утверждения сардинских офицеров о том, что они не знали о готовящемся нападении русских — не более чем сознательное искажение истины, преследующее единственную цель — оправдаться за столь быстро отданную в руки противника первую линию своих позиций. Тем более, что далеко не все из них придерживались подобной точки зрения. Кроме того, итальянцы слишком преувеличивали значение обороны своих передовых позиций в масштабе всего Чернореченского сражения. Уж тут они меры не знали!

Манфреди, например, считает, что сардинцы вообще оказали решающее значение на исход сражения: «Сопротивление, оказанное нами первым колоннам противника, дало французам необходимое время, чтобы собраться, и внезапность атаки русских не сыграла свою роковую роль в исходе сражения для союзников».^{304} Правда, тот же Манфреди почему-то скромно молчит, что в то время вся французская линия обороны на Федюхиных высотах уже находилась в готовности. Безусловно, сардинцы сыграли свою роль в сражении. Отрицать это нелепо. Но и преувеличивать ее тоже бессмысленно.

Русские атаковали одновременно с трех направлений. Основные удары наносились по флангам в сочетании с попытками охвата неприятельских позиций. Фронтальный удар наносил 4-й батальон Тарутинского полка и стрелки 6-го батальона. Но это не была бессмысленная атака «на сближение», со штыками наперевес и под громогласное «ура!». Сардинцев вышибали огнем. Для усиления стрелков были выделены все штуцерные пехоты, которые своими пулями расчищали путь остальным. История Московского пехотного полка говорит о незначительном сопротивлении, которое было оказано сардинцами: «…После нескольких выстрелов батареи № 3, четвертый батальон Тарутинского полка, под прикрытием густой цепи охотников и стрелков роты 6-го стрелкового батальона двинулся в ротных колоннах в атаку на первую траншею; мгновенно выбитый из нее неприятель отступил во вторую траншею и встретил из нее атакующего сильным огнем…».^{305}

Генерал Герсеванов так говорил об этом: «4-го августа Тарутинский полк, в ротных колоннах, подошел довольно близко к укреплению, воздвигнутому на Телеграфной горе и занятому сардинцами, которые встретили батальон огнем из штуцеров, но почти все пули перелетели через головы наших солдат, и укрепление взято с самою малою потерею».^{306}

Сардинские берсальеры в Крыму. Рисунок Дж. Кадогана. 1855 г.

То, что итальянские пули свистели над головами, а не укладывали на землю одного за другим русских солдат, вполне объяснимо. Это обычное явление, для огня из окопов по цели расположенной ниже уровня укрытия. Огонь русских стрелков, просто прижал головы сардинских пехотинцев к брустверам и заставлял их думать лишь об одном: как, каким образом сохранить возможность увидеть родное итальянское небо. Для этого нужно было хоть как-то мотивировать перспективу отхода. Лучшим мотивом было израсходование боеприпасов. Обстоятельства тому способствовали.

«В процессе изучения итальянских источников этот боевой эпизод неоднократно повторятся и возводится в ранг «особого героизма и доблести пьемонтцев». Думается, что объяснение такому их вынужденному геройству гораздо прозаичнее — посменно отправляясь налегке на самый отдаленный передовой дозорный рубеж пьемонтские пехотинцы и берсальеры скорее всего брали с собой минимум амуниции, да и патронные сумки их вмещали только до 10 патронов. Навряд ли в бесхозных траншеях оставался какой-либо резервный боезапас».^{307}

Таким образом, расстреляв патроны, итальянцы сочли разумным не вступать в схватку с многократно их численно превосходившей русской пехотой, понимая, что в этом случае у них явный дефицит шансов уцелеть, и отошли, сардинский довод о слабых позициях и малочисленности войск их защищавших, звучит не слишком убедительно, учитывая примерно равное соотношение их с русскими (батальон Тарутинского полка и рота 6-го стрелкового батальона против неполного 16-го пехотного батальона и двух рот 4-го батальона берсальеров пьемонтцев).