Последний штурм

— Что ты? Приказано каждый час прощупывать тротуары, дорогу, а если возникнет подозрение — проверять дома и магазины. Так что через час встретимся еще.

— Если я не изжарюсь на этом солнце, — ответил Пат. Когда саперы ушли, он обратился к своему приятелю Джиму: — Ты слышал?

— Слышал, и давай действительно помалкивать. Ты посмотри туда вон, — кивнул он в сторону.

Пат обернулся, но ничего особенного не увидел, обычная картина. Каждый день и на каждом шагу можно видеть такое: два морских пехотинца вывернули какому-то молодому вьетнамцу руки за спину и стали ощупывать его с ног до головы. Ничего не найдя, отпустили, толкнув прикладом в спину.

— И запомни, — крикнул один из них, — еще раз появишься здесь, заработаешь пулю.

— Господа моряки, я живу недалеко отсюда, ну как же мне попасть домой? — жалобно спросил парень.

— По воздуху, по реке, в обход десять километров, как хочешь, но если заметим здесь еще раз, считай, что не жил на свете.

— Да, — протянул Пат, — сапер прав, тут не шутят.

К отелю на большой скорости со стороны площади имени Кеннеди приблизилась большая черная машина с вращающимися сигнальными лампами и с белыми крупными буквами «M. P.»[8]

на борту. Из машины вышло несколько человек, и один из них, в полковничьих погонах, прошелся вокруг танков, заглянул за угол, где стояли броневики, подозрительно посмотрел на ставни дома напротив. Потом повернулся к танкистам и с улыбкой спросил:

— Ну как, герои, в случае чего ваши пушечки не откажут?

— Если прикажете, господин полковник, — быстро отозвался Джим, боясь, как бы дружок не вклинился со своими нелепыми мыслями, — если прикажете, проутюжим и разнесем все вдребезги.

— Молодец, сержант, — похвалил полковник. — Будьте внимательны ко всему, замечайте, если что покажется подозрительным, немедленно докладывайте своему офицеру.

— Будет исполнено, господин полковник, — отдал честь Джим.

По одной начали подъезжать машины, но выходили из них только американские офицеры. Из делегатов предстоящей встречи первым прибыл южнокорейский министр обороны в машине с номером посольства Южной Кореи и в сопровождении «джипа» с шестью американскими морскими пехотинцами.

Австралийскому заместителю министра обороны от гостиницы «Каравелла», на седьмом этаже которой находилась резиденция посольства Австралии, до отеля «Мажестик» можно было бы пройти и пешком, что он и думал сделать. Но хозяева встречи — американцы — не позволили такого необдуманного шага, и он тоже на бешеной скорости промчался по короткой улице Тызо в сопровождении морских пехотинцев.

В холле отеля «Мажестик», окруженного танками и броневиками, гостей встречал улыбающийся вице-президент Южного Вьетнама Нгуен Као Ки, находя для каждого несколько фраз, в которых непременно звучала благодарность за поддержку борьбы его правительства.

В конференц-зале на четвертом этаже, куда гости поднимались в «лифте Макнамары» — просторной, устланной ковром кабине, совещание началось, как и было предусмотрено распорядком. Одно только не было предусмотрено — и это выводило Роджерса из спокойного состояния — скрытое сопротивление союзников увеличению вклада в военные усилия в Южном Вьетнаме. Генерал Абрамс, вице-маршал авиации Нгуен Као Ки, наконец, сам Роджерс убеждали их, что до полного осуществления «гуамской доктрины» Никсона (говорили представители США) или до достаточно надежного укрепления сайгонской армии и сил безопасности (этого хотели южновьетнамские лидеры) друзья Сайгона должны сделать дополнительные усилия во имя будущей победы.

Союзники отвечали на эти просьбы туманными заявлениями о солидарности, но никто не брал конкретных обязательств, более того, говорили о невозможности послать во Вьетнам или вообще в Индокитай хотя бы одного солдата. На всех как вирусное заболевание подействовало то, что Филиппины уже вывели свои войска из Вьетнама.

— Мое правительство находится сейчас в таком положении, — сказал австралийский делегат, — что мы вынуждены вернуть на родину один свой батальон, чтобы успокоить общественное мнение и дать ему доказательство, что мы поддерживаем «гуамскую доктрину» президента Соединенных Штатов.

Такого поворота не ожидал даже ко всему готовый Роджерс. Он не мог возразить австралийцу, поскольку тот ссылался на новый курс Никсона, делая вид, что только так можно проявить свою «солидарность».

Два дня прошли в уговорах, дипломатических увертках, в громких словах, скрывавших истинные намерения.

Агентство Юнайтед Пресс Интернэшнл, не заботясь о дипломатических тонкостях, написало о совещании в Сайгоне: «Отсутствие у союзников энтузиазма к расширению участия в совместной борьбе вызвало раздражение у американских официальных лиц. На второй день после совещания они признали, что все призывы Роджерса были похожи на монолог, обращенный к глухим».