Последний снег

Брат говорил едва слышно, но слова эхом метались у Лиама в черепушке. Это было признание, от которого не отмахнешься. Лиам не знал, как реагировать. Он закрыл глаза, как делала мать, когда была не в состоянии выносить реальность. Габриэль ткнул его локтем в бок.

— Но, разумеется, не кого попало. Только какого-нибудь подонка, который заслуживает смерти.

Проснувшись, он увидел Ваню на полу рядом с диваном. Она все так же смотрела телевизор. Ее маленькая фигурка отражалась в окне, за которым была чернильная темнота. Почувствовав его взгляд, Ваня обернулась и расплылась в беззубой улыбке, осветившей комнату. И Лиам понял, что другого выхода у него нет.

Он должен все забыть.

Ради дочери.

Шесть часов стояния за кассой не уняли радостного порхания бабочек внутри. Когда пришло время ехать домой, вернулась зима, с неба посыпались крупные снежные хлопья. Едва коснувшись асфальта в мокром поцелуе, они тут же таяли. Но Лив все равно вела машину осторожно, пытаясь совладать с волнением. Что ее ждет?

Симон сидел на веранде с кем-то, но это был не Видар. Миниатюрное создание в выцветшей джинсовой куртке. Волосы выкрашены в яркосиний цвет. Подойдя ближе, Лив узнала Фелисию Мудиг, дочь соседей. Этого она никак не ожидала.

— Деда нет, — крикнул Симон. — В доме было пусто, когда я вернулся из школы. Только Райя выла в прихожей.

Они держались за руки. Ногти девушки были накрашены черным лаком, одна нога в обтягивающих джинсах небрежно закинута на колени Симона. Так вот кто его тайная любовь, чье имя он не хотел называть… Лив не знала, чего она ожидала, но уж точно не соседку с другой стороны озера.

Симон искал глазами ее взгляд. Глаза сверкали. На щеках играли ямочки. Видишь, мама? Это она! Моя девушка!

Лив вспомнился тот праздник в младшей школе, когда он сидел среди девочек, вне себя от радости, что его позвали.

Она улыбнулась. Хорошо, что у сына все складывается. А там поглядим.

— Фелисия, — сказала она, — так это с тобой Симон встречается?

Прозвучало смешно, и она тут же пожалела о своих словах. На лице Симона появилось смущение, но Фелисия не обиделась.

— Сюрприз, сюрприз, — ответила она. — А ты не ожидала, да?

— Признаюсь, нет. Как дела у Дугласа и Эвы?

Фелисия скривилась.

— Все хорошо. Папа, как обычно, в стрессе.

— Вот как?

— Говорит, коровы его в гроб загонят.

Дуглас Мудиг держал молочную ферму на той стороне озера. Он был крестьянином в четвертом поколении, но вся ответственность за коров лежала на жене. Эва приехала из Вильгельмины, и ей, единственной в деревне, удалось заполучить расположение Видара. Ничего удивительного — Эва из Вильгельмины говорила мало, а работала много. Эти два качества Видар ценил превыше всего. А Дугласа он, напротив, не переносил. Антипатия была взаимной. Они и словом не перекинулись с лета девяносто восьмого, когда спор о клочке земли едва не окончился дракой. Без спиртного, естественно, не обошлось, но мириться ни одна из сторон не желала. После того происшествия, стоило ветру принести запах коров или звон колокольчиков, как Видар начинал поносить соседей. Фелисия была единственной дочерью Мудигов. Дети вроде и жили рядом, но Лив не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела их играющими вместе. С таким же успехом они могли расти в разных концах страны. И виноваты в этом были взрослые.

Не так давно Лив видела девушку на озере. Лед уже начал сходить, образуя на поверхности черные прогалины. Но Фелисия бесстрашно прыгала со льдины на льдину. Волосы развевались на ветру, как вуаль. Одна льдина закачалась под ней, и она расставила руки в стороны, чтобы удержать равновесия. Лив в панике крикнула девушке быть осторожнее, но ветер унес ее крик. Провались девчонка под лед, Лив не смогла бы прийти ей на помощь: Фелисия зашла слишком далеко. Ей бы оставалось только стоять и смотреть, как она тонет в ледяной воде. Напуганная, Лив опустилась на пенек и стала ждать — единственное, что оставалось делать.

Когда девчонке надоело скакать по льдинам, она вернулась к берегу, к тому, где сидела Лив.

— Ты убьешься, — сказала она.

Лицо у Фелисии было красное. Широко расставив ноги, дочка Мудигов стояла на тонкой льдине в метре от нее.

— Ну и что?

Лив узнала в ее голосе ту же усталость от жизни, то же равнодушие, которые сама когда-то испытывала. До рождения Симона. Рождение сына помогло осознать свою смертность и подарило желание жить.

И вот теперь он сидит на веранде, держит за руку эту странную девушку, и у Лив появилось то же ощущение беспомощности, как тогда, у озера.

Пройдя мимо парочки, она открыла входную дверь и сразу ощутила, что Видара в доме нет. Но все равно обошла пустой дом. В кухне на столе лежала вчерашняя газета. В кофейнике — сваренный утром кофе. В раковине только две чашки. На подоконнике мазь для рук. Странно, что он ушел так рано. Обычно ждал пару часов, пока руки не начнут нормально работать. Встав с постели, отец даже шнурки не мог завязать самостоятельно.