Последний солдат

Через пять минут они уже сидели в кабинете начальника ОО Иванова. Шестидесятилетний представительный мужик, прошедший всю войну от Черновицкой области до стен рейхстага и успевший побывать оперуполномоченным ОО НКВД и ОКР СМЕРШ, был суров и немногословен.

– Трофимов, ты что, там совсем мышей не ловишь? – от начальственного рыка задрожали стекла. – Может, тебя на незаслуженный отдых отправить, по служебному несоответствию?

Капитан стоял перед генерал-майором, вытянувшись по струнке, с каменным выражением лица, получая разнос. Но пылающее жаром лицо, стиснутые зубы и прозрачная капелька, медленно ползущая по виску, выдавали его состояние.

После небольшой воспитательной порки подчиненного Леонид Георгиевич успокоился.

– Значит так, Трофимов. Иди и работай. Имеются сигналы, что не все ладно в твоей части. Полковник Чернов очень расслабился. И своих подчиненных распустил. Делай что хочешь, но дай мне результат. Я хочу знать правду, что там у тебя происходит. Ты все понял?

– Так точно, товарищ генерал-майор, – Сергей Петрович вытянулся в струнку, рука отработанным движением метнулась к фуражке, отдавая честь. – Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, – буркнул Иванов.

– А что за сигналы, товарищ генерал? Можно хотя бы в общих чертах узнать? – смущенно поинтересовался капитан.

– Все вопросы к Кириллову. Он все расскажет и покажет. Свободен, – рявкнул генерал-майор.

Трофимову пришлось повторно откозырять и выйти. Через минуту к нему присоединился полковник.

В своем кабинете он ввел подчиненного в курс дела.

– Пришла анонимка, – лаконично объявил полковник. – На, полюбуйся.

Начальник подтянул к себе стоящий рядом пузатый портфель из потертой коричневой кожи, щелкнул латунным желтым замком, отбрасывая назад мягкую толстую крышку. Василий Афанасьевич деловито покопался в его недрах, удовлетворенно хмыкнул, вытянул тоненькую прозрачную папочку, достал исписанный неровным почерком лист бумаги и бросил его на стол перед особистом.

Капитан быстро пробежал глазами текст и поднял глаза на своего начальника.

– Что скажешь, Трофимов?

Под тяжелым взглядом Василия Афанасьевича капитан почувствовал себя неуютно.

– Это бред, – уверенно заявил особист. – Чернов – настоящий коммунист, образец советского офицера. Он всегда был верен нашей Родине и партии. Никакой антисоветской риторики от него быть не может. Александр Константинович Шелестов неоднократно защищал интересы нашей страны в самых разных странах, работал военным советником в Анголе и Вьетнаме. Я его очень хорошо знаю. Это проверенный товарищ. Все, что написано в письме – чушь собачья. Какая группа антисоветчиков? Да если бы кто-то из них плохо сказал про партию или Леонида Ильича, через полчаса я бы уже знал все, в самых мелких подробностях. Для этого там и сижу.

– Как ты думаешь, почему тебя сегодня сам вызвал? – полковник многозначительно поднял палец вверх.

– Не понимаю, – признался капитан, – чтобы генерал-майор придавал такое значение анонимке? Это же абсолютно не его уровень. Спустил команду проверить информацию и всё.

– Генерал-лейтенант Константин Николаевич Шелестов старый фронтовой друг Иванова, – сухо проинформировал подчиненного Кириллов. – Вопросы есть?

– Никак нет, – гаркнул Трофимов, вскакивая.

– Перестань, – поморщился полковник, – не на плацу. Леонид Георгиевич хочет, чтобы ты во всем досконально разобрался. Он никого покрывать не будет. Но ему нужна правда. Шелестов в сорок первом спас ему жизнь. А долг платежом красен. Поэтому шум пока поднимать не будем. Все надо сделать тихо и аккуратно, без привлечения лишних людей. Сегодня вечером езжай обратно. Завтра освобождается майор Ярцев. Он один из лучших наших оперативников. Я направлю его к тебе. Вдвоем разберетесь в ситуации.

– Я вижу, что анонимка была отправлена в московский КГБ, – осторожно заметил особист.

– Верно, – сухо согласился Василий Афанасьевич, – оттуда она была переадресована в Третье Управление, а потом отправлена нам для тщательного и всестороннего разбирательства по изложенной информации. Помни, Сергей Петрович. Нам нужна только правда. Все должно быть по справедливости. Если виноваты – пусть отвечают. Если нет – должны быть оправданы.

– Я понял, – упрямо набычился капитан, – но уже сейчас могу сказать – это все равно ложь и провокация. Я обоих офицеров знаю как облупленных.

– Есть информация. Пусть даже она изложена в анонимке. И мы обязаны ее проверить. Здесь не пансион благородных девиц, а особый отдел. Поэтому эмоции и свои умозаключения оставь при себе. Мне нужны только подтвержденные факты по итогам проверки, – холодный взгляд Кириллова пробрал капитана до костей. – Можешь идти.

Трофимов козырнул, щелкнул каблуками, разворачиваясь к двери.

– Подожди, – окликнул его полковник. – Это… гм, творчество забери с собой.

Василий Афанасьевич брезгливо коснулся кончиками пальцев краешка анонимки и резким движением подвинул ее к капитану…

Осторожный стук в дверь прервал воспоминания Трофимова.

– Заходите, – мрачный голос особиста не предвещал ничего хорошего.