Последний солдат СССР (СИ)

  Через полчаса краска из ведерка заканчивается. Забегаю в большой зал, где Аня красит стену, и замираю, боясь шелохнуться. Открывшаяся передо мной картина потрясает своим великолепием. Подающий из окна сноп света ярким лучом пронзает темное пространство подвала, рассеивая полумрак, и окружая стройную фигуру девушки белоснежным сиянием. Потревоженные энергичными движениями руки с кистью, плавающие в воздухе пылинки устаивают хоровод, кружась вокруг подсвеченных золотистыми лучами солнца ярко-алых губ, упрямо падающей на изумрудные глаза длинной челки, аккуратного чуть вздернутого носика. В эти мгновения моя соседка по парте похожа на ангела, каким-то чудом возникшего среди простых смертных. Даже белые точечки краски на старой клетчатой рубашке, придают девушке какое-то неземное очарование.

  Николаенко что-то чувствует. Её рука с кистью останавливается. Одноклассница поворачивается ко мне. Я не успеваю стереть с лица выражение восторга. Секунду мы смотрим в глаза друг другу, затем Аня смущенно отводит глаза. Краска заливает её лицо. Сначала покрываются нежным румянцем щеки, затем начинают гореть маленькие ушки, освобожденные от упрятанной под платок копны черных волос.

  - Леша, ты что-то хотел? - чуть грубовато спрашивает она, смотря в сторону.

  - А? Да вот у меня краска закончилась, - с трудом отрываюсь от созерцания девушки, подхожу к банкам в углу и подхватываю одну из них.

  - И кстати, где Амосов, он же вроде с тобой должен работать? - спрашиваю я.

  - Отошел Паша на минутку. По очень личному делу, - уголки губ Ани раздвигаются в легкой улыбке.

  - Понятно, ладо пойду я, надо стены докрасить, - смущенно бормочу и удаляюсь, держа банку подмышкой.

  Усиленно орудую кистью. Рядом сосредоточенно сопит Ваня.

  Перед глазами стоит стройная фигурка девушки в ореоле яркого солнечного света.

  'Стоп Шелестов, не увлекайся, она же еще совсем ребенок, школьница' - судорожно бьется в сознании паническая мысль. Работаю еще быстрее и ожесточеннее, стараясь избавиться навязчивого видения, и не сразу обращаю внимание, как тишина помещения нарушается энергичным стуком тяжелых ботинок.

  - Леха, - в кабинет врывается счастливый Мальцев. Меня отрывают от пола и трясут в объятьях. Белые капли, веером летят на расстеленную на полу газету, но здоровяк не обращает на них внимание.

  Из комнат выбегают привлеченные шумом, перемазанные краской ребята.

  - Опускай обратно, черт здоровый, я же тебя сейчас заляпаю, - бормочу смущенно, глядя в счастливые глаза Сереги.

  - Лешка, я тебе теперь по гроб жизни обязан, - басит верзила, поставив меня обратно, - ты был прав на все сто. У мамы выявили перитонит. Еще бы на час позже привезли и все. Никто не мог бы помочь. А сейчас операцию уже сделали. Врач говорит, что все будет нормально. Спасибо брат, я даже не знаю, как тебя благодарить.

  - Ну и слава богу, - мое лицо расплывается в улыбке, - главное, что с Тамарой Федоровной все хорошо.

  * * * *

  Суббота 30 сентября 1978-ого года.

  Металлический стук колес убаюкивает. Перед окном поезда проносятся одинокие деревья, столбы электропередач, опутанные проводами, поляны, усеянные пожелтевшей пожухлой желтоватой травой. Сидящая напротив меня женщина нянчится с двухлетним ребенком. Рядом с ней бодрый старичок, деловито водрузив очки на переносицу и сощурившись, читает передовицу 'Правды'.

  Я еду к деду. Мой дар опять проявил себя. Вчера, когда мы до блеска вымывали пол и красили стены зала, я, обессилено растянувшись на деревянной скамейке, задремал. Видения, показывающие всю масштабность будущей катастрофы, огненным всполохом ворвались в сознание, выжигая мозг. Умершие от голода пенсионеры, кровавая вакханалия на улицах Москвы 1993-его года, бездомные собаки, лижущие человеческую кровь на улицах Грозного, нищие дети с пробирающим до дрожи пронзительным голодным взглядом. События, факты и цифры опять прокручиваются в моем сознании яркими картинками, обжигая сердце ледяным холодом.

  Сквозь полусон слышу обеспокоенный голос Мальцева 'Леха с тобой все в порядке', ощущаю, как меня трясет крепкая рука, возвращая в реальность.

  - Да Серег, все нормально, - выдыхаю я, открывая глаза. Вижу взволнованные лица ребят склонившиеся надо мною.

  - Ты уверен? Ты же весь мокрый, абсолютно весь, - Потапенко щупает мою одежду.

  Провожу рукой по взмокшему лбу. Подношу ладонь к глазам. Прозрачная лужица пота, разбивается на струйки. Юркие капли, бегут по предплечью и летят на пол. Футболка и штаны влажные, как будто я попал под дождь.

  - Все нормально ребят, просто прикорнул, и кошмар приснился, - мой голос еще хрипловат от пережитого.

  - Ничего себе кошмар, - кипятится Вова, но Мальцев сжимает его плечо своей лапой, обрывая монолог.

  - Ладно, мы пока закончим прибираться, а ты переодевайся, - говорит Игорь.

  Парни и Вероника и Аня выходят из раздевалки, бросая на меня обеспокоенные взгляды.

  Но мне уже не до них. Последние пазлы плана складываются в стройную общую картину. Все становится на свои места. Я понимаю: у меня совсем нет времени. Ждать до каникул нельзя. Встречаться с дедом нужно немедленно.