Последний солдат СССР

– Напишу список предателей в КГБ и ГРУ, так называемых «агентов влияния», помогавших в будущем разваливать страну, в том числе и в руководстве страны, возглавивших процесс уничтожения СССР. Изложу все, что узнал, благодаря видениям.

– А невинные не пострадают? – задумчиво спрашивает генерал, – Вдруг, ты в чем-то ошибешься? Или видение было ложное? С такими обвинениями шутить нельзя, речь идет о судьбах и жизнях людей.

– Исключено, – я тверд и уверен в себе, – и вообще никого не заставляют верить мне голословно. Например, информацию, по предателям можно проверить, и если она правдива, принять своевременные меры. Это и станет критерием, по которому можно понять, стоит мне доверять или нет.

– Хорошо, – Константин Николаевич задумывается, – Бумагу и ручку я тебе выдам. Только ты не только о предателях напиши, но и все то, что мне говорил о переустройстве страны. Можешь не растекаться мыслью по древу, напиши кратко, в виде тезисов.

– Так и сделаю.

– Ладно, – генерал буравит меня взглядом, – Мысли у тебя интересные, все, что нужно, изложишь на бумаге. Вроде обо всем договорились. А теперь скажи-ка мне….

Дед делает паузу. Улыбка сходит с его лица, уступая каменному выражению и стальному блеску в глазах.

– Кто ты такой, черт тебя подери? – рычит он, – только не надо говорить мне очевидное. Да я вижу, перед собой внука, но елки-палки, по поведению и уровню мышления ты точно не подросток. Твой тон, рассуждения и манера держаться, характерны для матерого и уверенного мужика с опытом работы на больших должностях, но никак не для подростка. У многих руководителей республиканского и даже союзного уровня нет такого понимания проблем государства и способов их решения. Еще в нашу первую встречу, твоя манера держаться и уровень мышления заставили меня задуматься. Я хотел дать тебе высказаться, спровоцировать на диалог, послушать аргументы и мысли, чтобы понять с кем я общаюсь. Послушал. Считаю, что обычный пацан, даже с такими внезапно появившимися сверхъестественными способностями не может так моментально измениться за короткое время. Не может, и точка. Повторяю вопрос: кто ты такой, и куда дел моего внука?

– Дед, я… – немного ошарашенный таким напором, начинаю объяснения, но предостерегающее движение ладонью, заставляет меня умолкнуть.

– Помолчи, я еще не все сказал, – генерал сурово смотрит на меня, и уже готовые сорваться слова застревают в моем горле, – перед тем как что-то объяснять, хорошо подумай. От того что и как ты сейчас ответишь, будет зависеть все. Если я почувствую фальшь, то о доверии и, соответственно, последующих совместных действиях не может быть и речи. Вот теперь я тебя готов тебя выслушать.

– Хорошо, – вздыхаю, – тем более я и сам собирался об этом поговорить. Если ты помнишь, я тебе еще в лесу предложил, переварить полученные сведения, убедиться в правдивости моих прогнозов, а потом я тебе расскажу остальное.

– Помню, – насторожился дед, – Продолжай.

– Тогда товарищ генерал разрешите представиться, повторно, – пристально смотрю в глаза Константину Николаевичу, – Шелестов Алексей Александрович, 31 год, армейское звание – капитан. Служил в составе пятой гвардейской дивизии, базировавшейся в ТуркВО. В 1985-ом году был переведен в 12-ый мотострелковый полк, ранее находившийся в Прибалтийском военном округе, впоследствии приданный дивизии, и попал в Афганистан, где наши войска исполняли свой интернациональный долг. Воевал там с духами до 1989-ого года.

Брови деда вопросительно взлетают вверх. Товарищ генерал ошарашен.

– 31 год? Воевал в Афганистане? 1989-ый год? Что за бред ты несешь? – бормочет он.

И я начинаю рассказывать Константину Николаевичу свою историю. Когда дохожу до обороны Белого Дома, расстрелянного снайпером ветерана и убитой девушки, лицо генерала становится мертвенно бледным.

– Дед с тобой все в порядке? – обеспокоенно смотрю на Константина Николаевича.

– Да, продолжай, – шипит он сквозь стиснутые зубы. Похоже, старика как следует проняло.

Дохожу до своей гибели в Белом Доме. Увлеченный рассказом о переносе сознания и своем первом видении на уроке истории, не сразу замечаю состояние деда. А оно плохое. У генерала уже начинают синеть губы. Он обессилено откидывается на стул, пробуя дрожащей рукой расстегнуть змейку на кофте спортивного костюма.

– Дед, ты чего? Тебе очень плохо? – вырывается из меня. Но тело уже начинает действовать «на автомате».

Подскакиваю к старику, и одним движением приспускаю замок вниз. Константин Николаевич с трудом выпрямляется, держась за сердце.

– В спальне тумбочка у кровати, там в ящике валидол, принеси, – хрипит он.

Бегу в указанную комнату, рывком открываю ящик, сгребаю к себе лекарства, быстро нахожу пачку с белыми крупными таблетками, и выдавливаю одну из них на ладонь. Молнией несусь обратно, и вручаю лекарство деду.

Спустя пару минут Константину Николаевичу становится легче. Землистый оттенок исчезает, лицо снова оживает, приобретая естественный цвет.

– Все нормально, – тихо говорит он, заметив мой тревожный взгляд, – мне уже лучше.

В воздухе нависает тяжелая тишина.