Последний солдат СССР

– Это бред, – уверенно заявил особист, – Чернов – настоящий коммунист, образец советского офицера. Он всегда был верен нашей Родине и партии. Никакой антисоветской риторики от него быть не может. Александр Константинович Шелестов неоднократно защищал интересы нашей страны в самых разных странах, работал военным советником в Анголе и Вьетнаме. Я его очень хорошо знаю. Это проверенный товарищ. Все, что написано в письме – чушь собачья. Какая группа антисоветчиков? Да если бы кто-то из них плохо сказал про партию или Леонида Ильича, через полчаса, я бы уже знал все, в самых мелких подробностях. Для этого там и сижу.

– Как ты думаешь, почему тебя сегодня сам вызвал? – полковник многозначительно поднял палец вверх.

– Не понимаю, – признался капитан, – чтобы генерал-майор придавал такое значение анонимке? Это же абсолютно не его уровень. Спустил команду проверить информацию и все.

– Генерал-лейтенант Константин Николаевич Шелестов, старый фронтовой друг Иванова, – сухо проинформировал подчиненного Кириллов, – Вопросы есть?

– Никак нет, – гаркнул Трофимов, вскакивая.

– Перестань, – поморщился полковник – не на плацу. Леонид Георгиевич хочет, чтобы ты во всем досконально разобрался. Он никого покрывать не будет. Но ему нужна правда. Шелестов в сорок первом спас ему жизнь. А долг платежом красен. Поэтому шум пока поднимать не будем. Все надо сделать тихо и аккуратно, без привлечения лишних людей. Сегодня вечером езжай обратно. Завтра освобождается майор Ярцев. Он один из лучших наших оперативников. Я направлю его к тебе. Вдвоем разберетесь в ситуации.

– Я вижу, что анонимка была отправлена в московский КГБ, – осторожно заметил особист.

– Верно, – сухо согласился Василий Афанасьевич, – оттуда она была переадресована в Третье Управление, а потом отравлена нам для тщательного и всестороннего разбирательства по изложенной информации. Помни Сергей Петрович. Нам нужна только правда. Все должно быть по справедливости. Если виноваты – пусть отвечают. Если нет – должны быть оправданы.

– Я понял, – упрямо набычился капитан, – но уже сейчас могу сказать – это все равно ложь и провокация. Я обоих офицеров знаю как облупленных.

– Есть информация. Пусть даже она изложена в анонимке. И мы обязаны её проверить. Здесь не пансион благородных девиц, а особый отдел. Поэтому эмоции и свои умозаключения оставь при себе. Мне нужны только подтвержденные факты по итогам проверки, – холодный взгляд Кириллова пробрал капитана до костей, – можешь идти.

Трофимов козырнул, щелкнул каблуками, разворачиваясь к двери.

– Подожди, – окликнул его полковник, – это…гм, творчество забери с собой.

Василий Афанасьевич брезгливо коснулся кончиками пальцев краешка анонимки, и резким движением подвинул её к капитану…

Осторожный стук в дверь прервал воспоминания Трофимова.

– Заходите, – мрачный голос особиста не предвещал ничего хорошего.

На пороге кабинете появился молодой лейтенант, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

– Вызывали? – чуть охрипший голос выдавал волнение.

– Да, присаживайтесь, – капитан повелительным жестом предложил посетителю место напротив.

Лейтенант скромно примостился на краешек стула.

Особист не торопился начинать разговор. Медленно текли минуты. Гнетущая тишина пудовой гирей нависла над кабинетом, еще больше накаляя обстановку. Пронзительный тяжелый взгляд контрразведчика заставлял лейтенанта нервно ерзать.

Наконец Трофимов решил, что младший офицер психологически созрел для разговора. Он повернулся, придвинул к себе темную кожаную сумку-планшет, вытащил из неё стопку листов и ручку.

– Вы ничего не хотите мне рассказать товарищ Аксененко? – холодно осведомился особист.

– Ннет, – с небольшой запинкой ответил младший офицер.

– Точно? – в эти секунды капитан напоминал акулу, нарезающую круги возле обессиленной жертвы.

– Точно, – лейтенант поднял глаза на контрразведчика, и смело встретил его давящий взгляд.

– Ладно, – капитан задумчиво покрутил ручку пальцами, и приготовился писать, – давайте поговорим о полковниках Чернове и Шелестове. Как вы можете их охарактеризовать?

* * *

20 сентября 1978-ого года среда. 20.37.

Тупая сука, ты нас всех под монастырь подвела, – злобно рычал полный мужчина, нависая над истерично всхлипывающей женщиной, – теперь нам точно кирдык настанет.

Его напарник развалился на стуле, не вмешиваясь в разгорающийся скандал. Внешне он был спокоен. Только щека под глазом с тонкими белыми рубцами шрама, напоминающего скрюченную птичью лапку, периодически подергивалась, выдавая его состояние.

Лежащая на кровати женщина убрала ладони от залитого слезами лица.

– Пусть не думают гады, что им это с рук сойдет, – с ненавистью выкрикнула она, приподнявшись на локте. На её щеке горел алый опечаток ладони, – пусть их органы попрессуют за антисоветчину, если ты размазней оказался.

– Ах ты тварь, – замахнулся на неё мужик. Женщина опять зашлась в рыданиях.

– Да с чего ты взяла, что это они нас ограбили? – простонал Петренко, – Вот дура, теперь нас особисты точно без соли сожрут. Раскрутят по полной, и поедем мы все на Колыму лес валить.