Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942–1945

– Где проходит линия фронта? – спросил наш фельдфебель.

– Да везде, – отвечал танкист. – В основном здесь подвижные части. Вечерами через дорогу проезжают обозы. Фары они боятся зажигать. Каждый раз мы пугаемся до смерти. Нашу радиостанцию разбомбили, так что мы полностью отрезаны от мира. Так и с ума недолго сойти.

– Мы должны вернуться в свои части, – объяснил офицер. – Нам еще далеко?

– Линия фронта находится отсюда в десяти – пятнадцати километрах. Но точно сказать трудно: положение меняется каждый день.

Мы остановились в замешательстве.

– Пойдемте, – произнес наконец наш проводник. – Должны же мы что-нибудь найти.

Танкисты с сожалением смотрели, как мы покидаем их пост. Темнота наступила раньше, чем мы думали. Спустился тяжелый туман. Наконец мы добрались к ближайшей к фронту позиции. В темноте показались брошенные машины. Часовой, позеленев от страха, дрожащим голосом закричал:

– Кто идет?

Наш фельдфебель от страха пролепетал в ответ что-то невразумительное. Лишь недостаточной бдительностью часовых можно объяснить, что мы остались в живых. Замерзший солдат повел нас к командиру роты.

– Русские проникают сюда со всех направлений, – объяснял он по пути. – Мы не знаем, что и делать. Если фронт не стабилизируется, он дойдет и сюда. В любом случае, полка, который вы ищете, здесь нет.

Мы наткнулись на командира роты, капитана по званию. Он вышел из освещенного свечой окопа. Выглядел капитан старым и больным. Он небрежно набросил на плечи шинель, а шея была завязана толстым светлым шарфом. Вместо каски на голове у него была фуражка. По привычке мы взяли под козырек.

Офицер развернул карту, пытаясь дать нам указания. Но по этой карте было еще труднее что-либо найти, чем на местности. При свете фонарика капитан наметил направление и решил послать нас на северо-восток. Судя по расположению других полков, наш должен был находиться где-то там. Как не похоже было это на упорядоченность, царившую в Виннице!

Как ни устали мы – ведь в дорогу вышли еще на рассвете, – пришлось снова пробираться сквозь снег и туман. Три четверти часа спустя мы наткнулись на окоп, затерянный в этой снежной пустыне. Солдаты потеснились и дали нам место. Другого выхода, кроме как остановиться здесь, у нас не было. Иначе мы наверняка заблудились бы. Движение в едком тумане давалось с большим трудом. Холод в начале зимы было переносить сложнее всего: наш организм от него отвык. И все же нам удалось заснуть. Снаружи, в траншеях, притопывали ногами часовые. Туман покрыл все, и часовые не видели ничего, кроме брустверов.

Ночью мы едва не замерзли, несмотря на занавески и ламповые нагреватели. Температура опустилась до минус двадцати пяти. В окоп набился туман.

Солдаты проводили время кто как мог. Кто-то, наплевав на мороз, предпочитал спать, кто-то играл в скат, кто-то, зажав онемевшими пальцами ручку, писал домой. На свечах приходилось экономить. Под них подставляли котелки, куда собирался оплавившийся воск. Таким образом удавалось продлить жизнь свечи в четыре-пять раз. Я до сих пор вспоминаю о блиндажах, погребенных под снегом, будто о предании, услышанном в детстве.

Мы выбрались из окопа, стуча зубами от холода, и возобновили свои поиски. Стояла полная тишина. Все вокруг было парализовано холодом – врагом не менее опасным, чем Красная армия. Мы долго шли вдоль проволоки, на которой висели сосульки.

К концу утра часть нашего отряда наконец-то нашла свои полки. Их офицеры сообщили нам точное местоположение двух других подразделений. Нас оставалось еще шестнадцать человек. Мы искали каждый свои роты, так как новобранец числился совсем в другом взводе. А погода была не из лучших. Приходилось действовать методом проб и ошибок, а значит, каждый из нас проделал большой крюк, прежде чем добрался до места.

Нас обуял гнев. Да что же это такое! Почему нам не дали четких указаний? Немецкие солдаты, привыкшие к идеальной точности, не могли понять, как допускается подобный беспорядок. В Польше, Франции, малых странах, работа вермахта была организована просто великолепно. Но в безбрежной России, где линия фронта составляла тридцать тысяч километров, эффективность сошла на нет. Положение затрудняло отсутствие транспорта в эту ужасную зиму. А нам предстояло пережить еще одну, хотя тогда мы об этом еще не знали.

Не успело стемнеть, как четырнадцать солдат нашей группы наконец нашли свои подразделения. Мы с молодым новобранцем остались вдвоем на заледеневшей дороге, по которой мотались туда-сюда. Прошли через почти заброшенную деревню, где осталось всего несколько солдат, одетых во что попало. Они молча смотрели на нас. Мы поспешили удалиться.

Итак, нам следовало двигаться на северо-восток. Пока еще не совсем стемнело, мы пытались по сохранившимся указателям определить наше местоположение. Мы держались справа от земляных укреплений и траншей. Но в сгустившемся тумане все наши попытки сводились к нулю.