Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942–1945

Для нас же кошмар продолжался. Хотя танки ушли, за ними пошла пехота. Я со своим товарищем укрылся в окопе, двое других – за корнями дерева.

Что же произошло с Линдбергом и шестым солдатом? Очевидно, сделал я вывод, они погибли под развалинами здания, разрушенного танком. А где остатки взвода Ленсена? Может, они тоже лежат под развалинами хутора. В моей голове проносились разные мысли. Нас, скорее всего, заметят на серой почве, на которой резко выделяется любой силуэт. Можно бежать в сосновый лес, он слева, метрах в трехстах, – но это значит остаться без всякого прикрытия. Русские заприметят меня, не успеешь и десяти метров проскочить. Дыма было много, но и за ним вряд ли спасешься.

Я думал только о себе и понял, что попал в западню, из которой нет выхода. Я так в этом уверился, что приказал солдату, лежащему рядом, застрелить меня. Его будоражили те же мысли, и он в страхе уставился мне в лицо.

– Ну уж нет, – произнес он. – Ни за что. Лучше ты убей меня. Умоляю.

Ситуация была трагикомическая: мы с негодованием смотрели друг на друга и пытались переложить на другого ответственность.

– Мы все равно погибнем, ублюдок, – рявкнул я. – Застрели меня. Это приказ.

– Нет. Нет, не могу! – прокричал он в слезах.

– Что, боишься остаться один?

– Да. А ты разве не боишься?

– Неужели ты не понимаешь: другого выхода нет!

С севера, уже позади, до нас донеслись звуки боя.

– Русские, видно, нагнали нашу роту, – произнес я.

Мы молча и неподвижно смотрели друг на друга. А что говорить? Все и так давно было сказано.

Затем появились двое солдат, укрывшихся за деревьями, а вскоре показался Линдберг. Он тащил с собой раненого. Среди развалин хутора мы заметили быстро перемещающиеся фигуры. Осторожными бросками они уходили в леса, расположенные в двухстах метрах от нас.

– Бежим туда и мы, – взмолился Линдберг. – Русские рядом.

– Легко сказать, – откликнулся я. – Ты только посмотри: ведь нам придется пройти без всякого прикрытия.

С этим было трудно поспорить. Все переводили взгляд с леса на краю деревни на меня. Если бы в эту минуту мне хватило решительности вселить в других мысль о возможном спасении! Но я был не в состоянии справиться ни с обстоятельствами, ни с солдатами, ожидавшими от меня решения. Сбылось пророчество Ленсена: командира из меня не получилось. И мое бессилие проявилось именно здесь, в сотне метров от места, где погиб Ленсен.

Я пытался хоть что-то сообразить. Но положение было безвыходным.

Я знал, что товарищи примут за меня решение, которое предстояло сделать мне.

Неужели я всего-навсего трус? Неужели я ничем не лучше Линдберга, который боялся в открытую, зная, как мы презираем его за это? Я проклинал свою жизнь, превратившуюся в череду кошмаров.

В тот день в решающий момент я сдрейфил. Не оправдал надежд ни своих, ни других.

Голова болталась, как у пьяного, когда на смену веселости приходит отчаяние. Я полностью сознавал, что происходит, но паника настолько парализовала меня, что я перестал соображать. И этого никогда себе не прощу.

Время шло, и его можно было использовать во благо всех нас. Страх загнал меня в пропасть в самый ответственный момент, посреди пяти солдат, находившихся на грани помешательства. Я уже не смотрел, откуда исходит опасность, я обратился внутрь себя, но и там обнаружил лишь отчаяние.

До нас донесся грохот новой группы танков – скрежет колес, урчание моторов. Мы готовы были закричать от страха.

Преодолев себя, Линдберг встал. Он хотел знать, что происходит. Он потерял винтовку, но и не думал о том, чтобы защититься. В его голове родилась безумная мысль. Он перегнулся через край окопа. В руках его были зажаты гранаты.

Снова раздался грохот крупнокалиберных орудий. И тут откуда-то появился грузовик и заговорили автоматы. Мы молча уставились друг на друга, не веря своим ушам: послышалась немецкая речь. В окоп кто-то взглянул. Это был немецкий офицер. Вероятно, он решил, что мы все погибли, и отошел. Но через пару минут нас вытащили два танкиста.

Немецкие войска все же предприняли наступление. Его возглавили два бронетанковых полка СС, ударившие русским в тыл и причинившие им тяжелый урон. Мы даже взяли на пару дней деревню, перед тем как началось новое отступление.

Глава 17 Мемель [15]

Нас перебросили обратно на север для соединения с Курляндским фронтом[16]. Однако это оказалось невозможно. Тогда остатки дивизии перегруппировали. Попытки объединить фронт привели к ужасным потерям. В этот период, в ходе боев, происходивших несколько южнее, русские достигли Балтийского моря. Завязалась кровопролитная схватка. Повсюду маячили испуганные беженцы, затруднявшие оборону нашим войскам.