Читаем Последний солдат Третьего рейха полностью

— Да, я голоден, — прорычал он. — Голоден, да так, как святым и в страшном сне не приснилось бы. Я голоден, болен и умираю от страха. И готов мстить за все человечество. Первым счетом избавлюсь от вас, лейтенант. Ведь под Сталинградом отмечались случаи каннибализма. Сейчас они повторятся.

— Вы с ума сошли! В худшем случае будем питаться травой и кореньями. За нами Россия, а здесь полно продовольствия. Ради Бога, придите в себя! Продолжайте путь, а мы вас прикроем.

Его собеседник усмехнулся:

— Вы прикроете нас! Мы можем быть спокойны! Расскажите это людям, которые перед вами. Они воюют пять месяцев, лишились большей части товарищей. Они ждут подкреплений, обмундирования, лекарств, пищи. Бог знает чего еще! Тысячу раз они надеялись. Вам не удастся им ничего объяснить, лейтенант, и не пытайтесь…

Мы переложили боеприпасы, которые везли на грузовиках — остатках былой моторизованной дивизии, — себе в ранцы. Так мы освободили место, чтобы положить тяжело раненных. Они выступили в путь первыми. Таким образом, мы стали еще менее подвижными, чем до того, как шли по бесконечной украинской степи. Мы смотрели, как исчезают вдали грузовики, завидуя раненым: они, может быть, и спасутся.

Затем наши разношерстные войска продолжили отступление — пустой, совершенно бессмысленный марш. Мы шли словно по движущейся дорожке и никак не могли сдвинуться с места.

Сколько так прошло часов, дней и ночей? Я даже не помню. Наши части разделились. Некоторые оставались на месте и погружались в сон. Их нельзя было сдвинуть с места никаким приказом, никакой угрозой. Остальные — те, кто был еще силен или кому хватало пищи, — продолжали двигаться. Было немало случаев самоубийств. Помню две деревни, обчищенные до крошки. А резня случалась неоднократно. Солдаты глотки готовы были перерезать кому угодно за козье молоко, пару картофелин или пригоршню пшена. Бегущие волки не щадят никого.

Но в волчьей стае осталось несколько солдат, не вполне потерявших человеческий облик. Одни умирали, но сохраняли консервированное молоко для молодых и слабых. Других до смерти забивали товарищи, подозревая, что они утаивают пищу. Как правило, обнаруживалось, что у них ничего нет. Но были и исключения: одному австрийцу проломили башку: на дне его ранца нашли кусочки витаминизированного печенья. Он, вероятно, набрал их из провиантских мешков комиссариата, который уже несколько недель назад перестал существовать.

За какие крохи гибли люди! За возможность хоть что-нибудь съесть. Когда сожрали все, даже побеги в огородах, двенадцать тысяч глаз уставились на деревню, из которой сбежали до смерти перепуганные жители.

Повсюду были видны живые трупы, цеплявшиеся за последние нити, связывавшие их с жизнью. Они пытались вспомнить прошлое, чтобы пролить свет на будущее. Так отступающая армия и простояла до наступления сумерек.

Тут появилось три-четыре русские бронемашины: русские были уже совсем рядом. Они обстреляли из пулеметов толпу солдат, которые даже не пытались бежать, развернулись и были таковы.

Те, кто остались живы, бежали на запад, который бессознательно притягивал их, как притягивает север стрелку компаса. Степь поглотила их. Лишь нескольким удалось добраться до румынской границы. Она была рядом, но не всем оказалась доступна. К тем, кому повезло, принадлежал и я. Нас было девять человек: мы с Гальсом — неразлучные приятели, Шперловский, Фрёш, Принц и еще один парень по имени Зименлейс — до войны он был служащим. С нами оказалось еще три венгра, но с ними мы не могли говорить. То ли они добровольцы, то ли их записали в армию при схожих с моими обстоятельствах. Они с ненавистью глядели на нас, как будто мы виноваты в неудачах Третьего рейха. Но все же держались рядом — ведь мы оставались их последней надеждой вернуться на родину.

В конце концов за широким полем показалась деревня. Я и сейчас, словно в полупьяном сне, вижу эту местность. На вершине холма виднелись избы. Мы решили зайти и забрать остатки пищи.

На полпути нас остановил шум самолетов. На добычу вышли два «Яка».

Мы были как животные: каждый вел борьбу за выживание и на других было плевать. Никто не предупредил нас об опасности. Русские пилоты заметили нас и начали снижаться. Как бы мы ни выглядели, для русских пилотов немецкий солдат все равно был враг, а от врага следовало избавиться.

Мы, повинуясь инстинкту, бросились на густую траву. Над головами просвистели пули. Мы, задыхаясь, вскочили и со всех ног бросились бежать. Но пулеметные очереди вновь приковали нас к земле. Самолеты прилетали еще дважды, посыпая пулями землю, но каждый раз промахивались. Тут мы чудом обнаружили канаву, свалились в нее и затаились там.

Мы не видели отсюда самолетов, но звук их слышали прекрасно. На краях оврага образовались валы вывороченной земли. Самолеты сделали над нами еще один круг и удалились: пилоты твердо уверились, что положили конец нашим мучениям. Но мы остались живы и вновь побрели в облаках пыли.

Перейти на страницу:

Все книги серии За линией фронта. Мемуары

Похожие книги

Афганская война. Боевые операции
Афганская война. Боевые операции

В последних числах декабря 1979 г. ограниченный контингент Вооруженных Сил СССР вступил на территорию Афганистана «…в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных афганских акций со стороны сопредельных государств». Эта преследовавшая довольно смутные цели и спланированная на непродолжительное время военная акция на практике для советского народа вылилась в кровопролитную войну, которая продолжалась девять лет один месяц и восемнадцать дней, забрала жизни и здоровье около 55 тыс. советских людей, но так и не принесла благословившим ее правителям желанной победы.

Валентин Александрович Рунов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии
Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Гражданская РІРѕР№на в Р оссии полна парадоксов. До СЃРёС… пор нет согласия даже по вопросу, когда она началась и когда закончилась. Не вполне понятно, кто с кем воевал: красные, белые, эсеры, анархисты разных направлений, национальные сепаратисты, не говоря СѓР¶ о полных экзотах вроде барона Унгерна. Плюс еще иностранные интервенты, у каждого из которых имелись СЃРІРѕРё собственные цели. Фронтов как таковых не существовало. Полки часто имели численность меньше батальона. Армии возникали ниоткуда. Командиры, отдавая приказ, не были уверены, как его выполнят и выполнят ли вообще, будет ли та или иная часть сражаться или взбунтуется, а то и вовсе перебежит на сторону противника.Алексей Щербаков сознательно избегает РїРѕРґСЂРѕР±ного описания бесчисленных боев и различных статистических выкладок. Р'СЃРµ это уже сделано другими авторами. Его цель — дать ответ на вопрос, который до СЃРёС… пор волнует историков: почему обстоятельства сложились в пользу большевиков? Р

Алексей Юрьевич Щербаков

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука
История Русской армии. Часть 3. 1881–1915 гг.
История Русской армии. Часть 3. 1881–1915 гг.

«Памятники исторической литературы» – новая серия электронных книг Мультимедийного Издательства Стрельбицкого. В эту серию вошли произведения самых различных жанров: исторические романы и повести, научные труды по истории, научно-популярные очерки и эссе, летописи, биографии, мемуары, и даже сочинения русских царей. Объединяет их то, что практически каждая книга стала вехой, событием или неотъемлемой частью самой истории. Это серия для тех, кто склонен не переписывать историю, а осмысливать ее, пользуясь первоисточниками без купюр и трактовок. Фундаментальный труд военного историка и публициста А. А. Керсновского (1907–1944) посвящен истории российских войск XVIII-XX ст. Работа писалась на протяжении 5 лет, с 1933 по 1938 год, и состоит из 4-х частей.В третьем томе описывается период 1881–1915 гг. Писатель анализирует значение русской армии в Первой мировой войне, событиях, которые предшествовали ей на японском, английском и балканском направлении.

Антон Антонович Керсновский

Военная документалистика и аналитика
Большая война России
Большая война России

Хотя Первая мировая война стала для России историческим водоразделом, в историографии, да и в общественном сознании она ассоциируется в основном с событиями на Западном фронте. Этому способствовало, в частности, разделение российской истории начала XX века на дореволюционный и советский периоды. Цель данного сборника — включить в общеевропейский контекст механизмы усвоения, истолкования и переработки российского опыта Первой мировой войны и последовавших за ней событий. Их осмысление важно для ответа на вопрос, можно ли считать революцию 1917 года и Гражданскую войну вехами «особого пути» России или же они были следствием той кризисной ситуации, с которой столкнулись и другие воевавшие государства.

авторов Коллектив , Игорь Владимирович Нарский , Кристофер Гилли , Олег Витальевич Будницкий , Юлия Александровна Жердева

Военная документалистика и аналитика / Военная история / Образование и наука