Последний сон

– Теперь второе, но куда важнее первого. Мне кажется, Ваше воображение имеет связь с реальностью. Когда Ваш разум входит в определенное состояние, то окружение меняется. Триггером к такому состоянию разума является Ваша личная трагедия, ведь именно воспоминания о ней порождают все эти…– Нонремов неопределенно помахал рукой, – явления. Еще важный момент: все Ваши же действия направлены против Вас самого. Если помните, я предположил, что это некая защита разума, предохранитель, который не дает Вам полностью заместить Вашу настоящую жизнь той, что вы создадите.

– И конечно, научного объяснения этому нет?

– Ну почему же. Околонаучное, как минимум. Что если Вы – очень мощный телепат. Настолько могучий, что воздействуете на всё в определенном радиусе. Точнее – на всех. Заставляя их видеть то же, что и ваши глаза. Может мы на самом деле сами бегали с вилами, но видели то, что видели.

– Я уже даже не знаю, что сказать, доктор, – вздохнул Макс и устало потёр лоб. – Казалось бы я сейчас должен чувствовать себя так круто и возвышенно. Ведь я не такой как все, могу то, что не могут другие… но не чувствую этого.

– А что чувствуете?

Макс помолчал, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Мне страшно. Не до жути, но меня все это… смущает. Я не знаю, как мне дальше, как жить с этим… даром? Н–да, дар…Что, если я нанесу кому-то вред, ведь я не контролирую все эти, как вы называете, «явления». Да куча вопросов в голове и все не самые приятные.

– Понимаю–понимаю, – закивал Нонремов и тоже помолчал. – Но не спешите впадать в депрессию. Насчет того, что навредить, до конца всё непонятно. Вы ведь говорили вроде бы парк и магазин потом пришли в норму? Значит, Ваше воздействие избирательно. По какому принципу, конечно, тоже не понятно. Я, например, всё очень хорошо почувствовал.

В зале послышалось тихое посапывание. Оба мужчины удивленно повернулись на звук, обнаружив так и уснувшего сидя Чернышенко, прислонившегося к дивану.

– Ваш юный друг тоже занятный персонаж, – не сводя с парня взгляда заметил Нонремов. – Простите за прямоту, но он вполне подходит на роль потенциального пациента психиатрии.

– Знаете, он, конечно, странный, и не будь всего этого, что происходило, я бы точно позвонил врачам. Но… я не чувствую от него опасности. Знаете, бывает видишь спокойного, нормального человека, без признаков шизофрении. Но смотрит или двигается эта личность так, что становится неуютно, чувствуешь мурашки по коже и неприязнь. Не хочется, чтоб такой человек оставался с тобой наедине. А с Чернышенко у меня такого нет. Не излучает он опасности, хотя ведёт себя как придурок.

– Может быть он тоже непостижимым пока образом создан Вами? – заметил Нонремов.

Смотря куда-то мимо доктора Макс лишь пожал плечами. Оба снова замолчали. Сергей Осипович пошарил взглядом и выудил с пола бутылку пива. Жестом предложил Максу и увидев легкий кивок наполнил бокалы. Просто картина: сидят двое джентльменов и молча потягивают пиво, пока за окном оранжевое небо успокаивает окружение, готовя его ко сну.

– А может мне и правда надо в больницу, – первым нарушил молчание Макс и посмотрел на психолога.

Тот закатил глаза, словно прикидывая все за и против. Отыскал в пакетике сухарик, не спеша, с хрустом его разжевал, и лишь запив всё большим глотком пива, резюмировал:

– Может быть, но не сейчас.

– Спасибо, доктор, умеете Вы обнадежить.

– Врачебная этика, – развел руками Нонремов. – Мне как-то врач долго рассказывал про анализы, которые надо сдать, затем их изучить и лишь в конце буднично добавил – ну и мы Вам это дело вскроем и почистим. Ну да то совсем другая история, вернёмся к Вам. Я не буду прикидываться и снова скажу про свою заинтересованность в наблюдении за Вами. Не хочу отдавать такой случай другому, простите за грубость, но так понятнее и легче усваивается. Во–вторых, мне Вас по–человечески жалко. Ведь вся эта текущая ситуация и так не дает Вам покоя, а попади Вы к исследователям, то ваша личная жизнь исчезнет. Не хочу, чтобы Вас превратили в лабораторную крысу. Здесь то и вины врачей особо не будет – им надо разбираться в деле, а это всё опыты, наблюдения, выводы. В психиатрии такое исследование может длиться годами. А если не найдут как это гасить – то всю жизнь. Пока есть шанс вам помочь – лично я буду его использовать. Тем более не стоит даже упоминать телепатию или что-то такое. В конце концов, моя задача не Ваши способности и наносимый вами урон реальности. Моя цель – устранение причин.

Нонремов замолчал и снова пустился на поиски чего-то съедобного на столе. Макс почувствовал облегчение. Схожее чувство испытываешь, например, когда приходишь на новое место и не знаешь к кому обратиться. Но как только понимаешь, что ты не один такой – становится легче, хоть проблема и не решена.

На радостях Макс тоже осушил оставшееся в стакане пиво и бодро спросил:

– Каков тогда наш план, Сергей Осипович?