Последний сон ее смертной души (ЛП)

Чет заказал ореховое печенье и флэт уайт. Я выбрала тыквенный хлеб и лавандовое латте. Бариста сегодня был другим — полноватой леди с длинными седыми волосами, скрученными в стиле хиппи. Она сказала нам занять места, вручив разномастные блюдца с угощениями.

Я направилась к столику у большого окна спереди. Чет робко улыбнулся мне. Низкий гул грома вызвал дрожь стола под моими руками.

— Итак, — сказал он, — мы с тобой — наживка?

Он был догадливым. Я оглядела кафе и улицу.

— Да, — сказал я. — Но мы должны это скрывать.

Чет рассмеялся.

— Понял.

— Откуда веселье?

Он изобразил Чендлера из сериала «Друзья».

— Разве не ясно? Ты не переставала озираться в поисках опасности с тех пор, как мы вышли из дома Элизы.

Я увидела, как осознание проступило на его лице. Веселье пропало с его лица.

— Блин. Это она, да?

Я склонила голову в сторону. Я была уверена, что это была Элиза, но не могла так сказать.

Чет потер лицо.

— Дважды обманула меня, позор мне, — тихо сказал он. Он откусил большой кусок печенья и задумчиво жевал. — Элиза не впервые устраивает проблемы. Ей не нравится, что Иные считают хафу вторым классом.

— Это я заметила.

— Просто я никогда… — он замолчал. Бариста подошла с нашими напитками и замешкалась, а потом отдала мне латте, с любопытством глядя на мои волосы, будто там было спутанное гнездо после сна.

За стеклом луну, появившуюся недавно, скрыли зловещие тучи, и дождь усилился. Несколько прохожих собрались под навесом возле кафе. Вспыхнула молния. Через миг прозвучал гром. Бариста поежилась и ушла за стойку.

Чет сделал глоток кофе, грел руки о кружку.

— Гроза.

— Было сложно расти тут как хафу?

— Думаю, ты сама это испытала.

— Папа скрывал Иных. И что он — баку.

— Я про двойную культуру, — сказал он. — Я как-то встречался с наполовину вьетнамцем. Ему приходилось все время ограждать меня от семьи. И ему нужно было ходить на всякие мероприятия, а еще проблема с языком. Но и у меня тогда были проблемы — я мешал Маригольд прогонять парней.

— Маригольд? Я думала, что она — мама Элизы.

— Она моя тетя. Моя жуткая тетя со своим мнением, которая может подозревать, что я — гей, но, к счастью, не рассказала об этом моим родителям.

— Поняла.

— Сравнение вышло неудачным?

— В Портлэнде расти с двойной культурой не так сложно. Конечно, обидно было терять субботы в японской школе, и в начальной школе меня дразнили, когда я брала на обед остатки суши. Как ты и сказал, все эти проблемы с языком и культурой связали меня с семьей и другими японцами.

Чет доел печенье и стряхнул крошки с рубашки.

— Так и с принадлежностью к Иным. Только это связало меня и со страшными представителями, типа Дзунуквы, но и с хорошими, как Генри и Джордж, — он нахмурился. — Блин, Генри.

— Ага, — сказала я.

— Он был как плюшевый мишка. Как можно так ненавидеть?

— Не знаю, — я вздохнула. За мной открылась дверь кафе, впуская запах дождя, а еще двух парней, их черные промокшие футболки прилипли к телам. — Может, из страха? Ненависти к другим? Разве не из-за этого люди унижают других?

Чет что-то пробормотал за кружкой.

— Что?

— У вошедших есть татуировки.

Я посмотрела на стойку и опешила. Но их татуировки и не должны были сиять.

— Мы должны поссориться, и я выйду одна наружу.

Чет отклонился на стуле.

— Переживаешь, что я все испорчу, благородно заявив, что не брошу тебя одну? — он рассмеялся. — Не переживай. Я буду следовать плану Кваскви. Я тяжелым путем понял, что лучше его слушаться. И на здании напротив сидит стая промокших синих соек.

С синими сойками было спокойнее. Это точно.

— Я буду в порядке.

— Это клише, но я скажу. Будь осторожна. Береги себя. Кваскви можно верить, он сделает все, чтобы ты не пострадала, но даже у него бывают промахи. Думаю, порой он забывает, что остальные не могут просто улететь от проблем.

«Спасибо за предупреждение, но я уже поняла. После Дзунуквы. И Генри».

— Я буду осторожна. Но пока мы не дошли до этого, можно… я коснусь твоей руки?

Глаза Чета расширились.

— Ты хочешь съесть не только хлеб?

Я кивнула. Мы оба не могли произнести, что я хотела фрагмент Чета.

— Больно не будет?

— Нет. Ты даже не заметишь.

— Это поможет?

— Наверное? У меня просто есть догадка.

— Ладно, хотя мне кажется, что это уж очень интимно. Может, тогда стоит начать тут.

Я рассмеялась. Он был целым. И милым. И мне хотелось бы вырасти, зная его и других хафу Портлэнда. Он опустил ладонь на стол, повернув ее внутренней стороной вверх. Я глубоко вдохнула и задела его ладонь своей. Я заметила трибуны, грохот музыки от группы на сцене, запах пота и покрытия поля. Я подавила фрагмент с усилием, словно сдержала кашель. Он был в порядке. Не был предателем.

— Спасибо.

Мягкое выражение лица Чета ожесточилось. Что-то в его манере поменялось. Он склонился, уперев руки в стол.

— Ты всегда это говоришь, девчонка. Мне надоели твои насмешки.

Я была готова к этому, и все же шокировало, как быстро Чет из мягкого парня становился жутким.

— Иди ты. Я буду говорить, что захочу.

— Сама иди!

— Я не буду терпеть твои оскорбления.

— Почему тогда тебе не убежать домой?

— Ладно!