Последний сон ее смертной души

— Я бы попросил тебя сесть, но не хочу портить кожу, — сказал Джеймс удивительно вежливо. — Но можешь опуститься на пол. На это уйдет время, — он отошел к похитителям, тихо говорил с ними. Парень с ножом сел на стул у плоского экрана, а другой пропал в коридоре за камином. Тепло мерцающего огня манило, но шкура черного медведя перед ним напомнила о Генри. Сердце сжалось в груди. Я должна была оставаться настороже. Это была не игра. Мои дрожащие ноги не смогут долго меня держать, но я не выдержала бы Джеймса, нависшего надо мной.

Джеймс смотрел на меня, уперев руки в бока, злое выражение лица было смешным.

— Ты — приз. Это стоило проблем, — он обошел меня. — Как она и говорила, идеальная наживка. Достаточно человечная, чтобы можно было поймать.

— Наживка? — он сказал «она». Значит, предательницей точно была Элиза. От этого лучше не стало.

Джеймс рассмеялся.

— Думала, я хотел японского монстра для конца игры? Нет, ты и твоя сестра — вкусная добавка. Отвлечение. Мне нужно кое-что больше, и ты принесешь это мне.

— Кваскви?

Джеймс закрыл глаза и покачал головой, словно я была нерадивым учеником.

— Зачем мне главный Ваху? Уффхейм не может использовать индейцев, — он сел на ближайший диван и скрестил руки на коленях. Эта спокойная сторона Джеймса пугала больше, чем его роль Пита.

— Я — пожиратель снов. Подойди, и я покажу тебе, что это значит.

— «И никогда не просыпайтесь от восхитительного забвения, где смерть мечтает о тоске жизни», — сказал Джеймс. — Я не успел написать третью цитату, но она — любимая, — он встал. — Я, — он указал на свою грудь, — толкователь смерти. А ты, Кои, поможешь мне создать сон Нордваст Уффхейм в Портлэнде. Я сделаю этот город сияющим маяком арийской правды для всех, кто остается в темном неведении о судьбе человечества.

Я подавила потрясенный смех. Это напоминало напыщенную речь Иных. К чему Джеймс клонил? Я не могла раскинуть руки и заставить Портлэнд видеть сон про роскошь Третьего рейха, как и не могла раскрыть всех из народа Кваскви. Моего народа.

Джеймс нахмурился от моей реакции. Он подошел довольно близко, радуясь, когда я вздрогнула.

— Веселись, пока можешь, — он указал на Гитлера. Я увидела ниже лица Гитлера символ нацистов: орел с раскрытыми крыльями, сидящий на свастике. — Скоро ты поймешь свое место.

Я представила себя, бросающейся руками к его лицу, прикосновением к коже забирая у него фрагмент сна. Но не было гарантий, что я смог удержать контакт и съесть достаточно, чтобы он ослабел, и даже так — оставался еще и парень с ножом. Я мешкала слишком долго, Джеймс развернулся и ушел.

Я упустила шанс.

Я прошла к ближайшему дивану, но парень с ножом зарычал и поднял нож. Я поежилась и задумалась, как долго Джеймс будет заставлять меня ждать, прежде чем осуществит свой дьявольский план, чтобы создать сон Нордваст Уффхейм в Портлэнде. Он звал меня наживкой.

«Все хотят меня в этой роли», — отметила Кои-параноик.

Джеймсу нужен был не Кваскви, тогда кто? Джеймс не упоминал Кена, значит, не он. И у него в хватке была Марлин, он мог добраться тогда до папы, но… Что Элиза наврала ему про Иных? Может, убедила его, что кто-то еще, Маригольд или Колыма, были куда сильнее. Но Джеймс убил самую сильную, кроме Кваскви и папы, — Дзунукву.

«Не самую сильную», — орел нацистов. Вспышка лавы, манящая красота сильных снов в глазах Громовой птицы, ждущая мой огонь баку. Что Кен говорил в такси вчера. Что я была самой сильной в Портлэнде, кроме Буревестника.

Он собирался выманить Буревестника, используя меня? Джеймс был дураком. Он собирался вызвать существо, которое могло помочь мне сбежать. Мысль о доступе к снам древнего существа вызвала дрожь восхищения на спине. Мы с Буревестником могли бы вместе сделать все. Кому нужны сойки и кицунэ, если я могла полететь с древним орлом?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Если я не утону во снах Громовой птицы. Восторг угас. Я имела дело с несколькими древними. Кен не мог сейчас дать мне знакомый фрагмент, чтобы справиться с огромной силой сна Буревестника, как было с Улликеми и Черной Жемчужиной, и я не трогала за эти дни никого, кроме Чета и Элизы. Я поежилась. Я не собиралась использовать фрагменты Элизы, полные страха и презрения к себе.

Папа. Я брала сны и у папы. Но его серая комната не поможет мне с потоком силы Громовой птицы, если план Джеймса с моей ролью наживки сработает. Кваскви принял меня в свою семью, но я не знала, станет ли Буревестник беспокоиться за меня. Я была вкусной закуской, но услышит ли древний мои крики из домика у реки?

А если Джеймс был сбит с толку? А если его план выманить Буревестника провалится, и я получу всю мощь его злости? Мне нужен был План Б. Планом А было, что Кен спасет меня, а появление Громовой птицы было бы планом В. Парень с ножом прищурился, глядя на телефон. Он хмыкнул и выключил телевизор.

— Идем. Джимбо готов.

— Что готово?

— Молчи. Двигайся. Туда.

— Иди и заставь меня! — но парень с ножом не повелся на мой гениальный план приманить его так, чтобы я могла дотянуться. Он поднял нож, огонь мерцал на лезвии.