Последний сон разума

Лицо его было хмурым, он не выспался и зевал во все горло, показывая зубы с металлическими коронками. А Зубов то и дело косил на свои плечи, умиляясь звездочкам на новеньких погонах.

И где достал за ночь, подумал Синичкин.

— Так чего палил, спрашиваю?

— А я язык карапетяновский нашел! — сообщил участковый. — Снес в госпиталь, сейчас, наверное, пришивают!..

— Ай, молодца! — похвалил майор. — Из-за этого палил? Праздновал?

— Нет.

— Чего же?

— Тут дело такое… — все не решался объяснить Володя.

— Чего мнешься-то? — чуть грубовато поинтересовался Зубов.

Синичкин за хамоватый тон хотел его вздуть, но вспомнил, что тот теперь младший офицер, а потому спустил ему грубость.

— Кошмар здесь произошел.

— Какой?

Синичкин собрался с духом и сообщил:

— Сотню новорожденных здесь порешили!

— Чего? — грозно спросил майор.

— Чего? — с удивлением отнесся к сообщению Зубов.

— Тут, в метрах двухстах отсюда, детишек грудных поубивали, целую сотню!

Майор Погосян в этот же самый момент решил, что Синичкин тронулся умом, и обеспокоился уменьшением личного состава. Карапетян — немой, этот сошел с ума!

— Где, ты говоришь, младенцы?

Синичкин указал рукой в перчатке на самый берег, и даже издалека Погосяну показалось, что от снежка к небу поднимаются всполохи красноватого цвета, а потому он зашагал к указанному месту быстрым шагом, так что Зубов и капитан поспевали за ним с трудом.

Они достигли указанного Синичкиным места и побелели лицами. Такого зрелища милиционеры еще никогда не наблюдали в своей жизни, а оттого склонились в разные стороны и отдали сугробам свои завтраки.

Минут пятнадцать майор Погосян бродил вокруг младенческих останков, то и дело прикрывая рукой рот, чтобы не вскрикнуть.

— Да что же здесь, в конце концов, произошло?!! — не выдержал начальник.

— Может мне кто-нибудь объяснить?!!

— Детишек сотню побили! — пояснил Синичкин еще раз.

— Без тебя вижу! — заорал майор. — Кто?!! Откуда они взялись, эти детишки?!!

— Из озера, надо полагать!

— Ты что, окончательно сдурел?..

И Погосян и Зубов смотрели на Синичкина, как на окончательно выбывшего из их рядов товарища. В их взглядах уживались и раздражение, и жалость.

— Я не сдурел, — обиделся участковый. — Мне об этом Карапетян записку написал. Он сообщил, что на дне озерном обнаружил икру, в которой поспели человече-ские зародыши. Мол, что не икра это вовсе, а яйцеклетки женские. Может, опыт какой ученые проделывали?

— Точно! — Погосян хлопнул себя ладонью по лбу. — И мне Карапетян писал. Я думал, что бред это после шока! Ну дела…

Зубов вытащил из кармана горсть семечек и стал лузгать их, сплевывая кожуру здесь же, среди человеческих останков. Не успел он сгрызть третье семя, как майор подскочил к нему, в два коротких движения сорвал с него прапорские погоны и заорал:

— Сука! Падаль! Ограниченная свинья! Век тебе ходить в старшинах! Сдохнешь старшиной!

— За что?!! — не понял Зубов.

— За глумление, за черствость души, гадина ты этакая!

Майор ходил кругами и тяжело дышал.

— Чтоб я этих семечек больше не видел! А то заставлю с кожурой мешок сожрать! Понял?

— Понял, — понурил голову Зубов и подумал: отчего они, армяне, такие горячие?

— Кто детей убил? — вскинул руки Погосян.

— Я так думаю… — ответил Синичкин. — Я думаю, вороны это… Хотите посмотреть?

— А ну, пойдем!

Милиционеры взобрались на пригорок, под которым разгуливали тысячи черных птиц. Сейчас вороны чистили свои перья от кровавых брызг и зачищали об острые предметы клювы.

Майор Погосян достал из кобуры «Макарова» и снял его с предохранителя. Потом выразительно посмотрел на Зубова, заставив того перевести затвор «Калашникова». Синичкин вставил в свой «ТТ» новую обойму.

— За детей! — молвил Погосян. — Огонь!

Они стреляли, пока не кончились патроны.

Застигнутые врасплох вороны погибали на месте. Пули разрывали их сытые тела на части, и кровь брызгала в разные стороны. Птицы не каркали, а погибали молча, как будто знали, что смерть неминуема и нечего шум поднимать.

Офицеры еще долго жали на курки, даже тогда, когда кончились боеприпасы.

— Доставай лопаты из машины! — распорядился Погосян.

— Зачем? — удивился Зубов.

— Закапывать детишек будем. Ведь никто их не видел здесь? — оборотился командир к Синичкину.

— Думаю, что нет.

— Вот пусть ученые и отвечают за свои эксперименты! А мне на территории сотня новорожденных трупов никак не нужна!

— Да, — подтвердил Синичкин. — За такое по головке не погладят! За погибший детский сад самих за решетку упекут.

— Доставай лопаты! — рыкнул Погосян, и Зубов собакой бросился к газику, из которого выудил две лопаты и кирку.

— Всего две лопаты, — развел руками несостоявшийся прапорщик.

— Ты будешь рыть киркой! — скомандовал майор.

Милиционеры принялись вскапывать мерзлый грунт, то и дело оглядываясь, чтобы никто не застал их за этим по меньшей мере странным и ужасным занятием.

Погосян то и дело отворачивал лицо и срыгивал в снег какой-то зеленью — все запасы желудка были давно исчерпаны.