Последний спартанец. Разгромить Ксеркса!

На правом крыле ближе всего к мосту расположились десять тысяч спартанцев и две тысячи тегейцев. В центре встали пять тысяч коринфян, триста потидейцев, пятьсот эгинцев, три тысячи мегарцев, две тысячи эвбейцев, восемьсот левкадцев, пятьсот амбракиотов и пять тысяч пелопоннесцев. Левое крыло заняли восемь тысяч афинян, тысяча восемьсот феспийцев и шестьсот платейцев. Помимо тяжеловооруженных гоплитов, занявших боевой рубеж на Асопской гряде, в общегреческом войске имелось еще около сорока тысяч легковооруженных воинов, которые под прикрытием щитоносцев забрасывали врагов стрелами, дротиками и камнями.

Свои шатры и обозные повозки эллины расположили в низине за Асопской грядой. Лагерь греков был разбит в таком же порядке, как располагались по фронту их войска. На правой стороне стана близ источника Гаргафии стояли палатки тегейцев и лакедемонян, на левой стороне пестрели шатры афинян, феспийцев и платейцев. Середину лагеря занимали пелопоннесцы, коринфяне и прочие эллинские отряды, соседствующие с ними в боевом строю.

Ставка Павсания находилась в святилище Андрократа, расположенном на самом высоком месте Асопской гряды. Легендарный герой Андрократ был почитаем среди беотийцев, хотя прочие эллины мало что слышали о его подвигах. Святилище было обнесено невысокой стеной из больших необработанных камней. В центре его стоял небольшой храм с двумя колоннами у входа и мраморный жертвенник, украшенный отлитыми из меди листьями плюща. Позади храма возвышалось довольно неказистое каменное строение под черепичной кровлей. Это было обиталище местных жрецов, которые спешно ушли отсюда, когда в долину Асопа вступили полчища персов.

Павсаний повелел своим слугам привести в порядок все помещения жреческого жилища, рядом с которым поставили палатки его телохранители. С двух высоких кипарисов, росших в ограде святилища, прекрасно просматривались дали за рекой Асоп, становище Мардония и все окрестные дороги.

– Теперь, что бы ни замыслил Мардоний, мои дозорные успеют загодя предупредить меня, – с довольной улыбкой молвил Павсаний своим приближенным. – Если подступить к самому берегу Асопа, то наши стрелы смогут долетать до персидского лагерного частокола.

Павсаний и его свита спустились с холма, чтобы обследовать тропу, ведущую от святилища Андрократа к источнику Гаргафии. После этой прогулки Павсаний и его приближенные собирались отметить небольшой пирушкой вчерашнюю победу над конницей Мардония.

В свите Павсания кроме Ламприска, троих симфореев, двоих порученцев и секретаря находились также военачальники Еврибиад, Амомфарет и Аримнест. Здесь же находился и Филохар, увязавшийся за Павсанием. Филохар доставил в ставку Павсания вино и яства для застолья.

Поскольку Филохар ехал верхом на коне в отличие от Павсания и прочих его спутников, идущих пешком, то Еврибиад позволил себе пошутить по этому поводу.

– Я что-то не пойму, кто здесь царь? – обратился он к Павсанию. – Ты или Филохар?

Павсаний усмехнулся, поняв намек Еврибиада. Он окинул Филохара быстрым взглядом, негромко бросив Еврибиаду:

– Даже если Филохар спешится, он все равно будет выглядеть царственнее меня.

Павсаний был одет в обычный льняной хитон и короткую военную хламиду, на ногах у него были грубые сандалии из воловьей кожи. Лишь по ножнам его короткого меча, украшенным серебром, можно было догадаться о его знатном происхождении.

Филохар же красовался в длинном багряном гиматии из тонкой ткани, расшитом по верхнему краю золотыми нитками. На шее Филохара сверкала в лучах солнца золотая цепь, его пальцы были унизаны золотыми перстнями, а на ногах у него были короткие персидские сапоги из мягкой кожи.

– Ты бы хоть сошел с коня, Филохар, – беззлобно обронил Амомфарет, – из уважения к царю.

– Павсаний – не царь, а опекун царя. – Филохар кинул на Амомфарета надменный взгляд. Его задевало то, что военачальники фаланги относятся к нему с явным пренебрежением, как и ко всем обозным служителям. «Будет ли у вас сытный обед и ужин, вояки, если я не позабочусь об этом!» – сердито подумал Филохар.

Аримнест бросил какую-то шутку. Все вокруг засмеялись. И только Филохар был мрачно-серьезен, поскольку не расслышал сказанного Аримнестом.

Вдруг из-за гребня холма вынырнули четверо всадников на крупноголовых гнедых лошадях, укрытых длинными попонами с бахромой. На головах наездников сверкали бронзовые островерхие шлемы, а их длинные замшевые рубахи были покрыты множеством медных бляшек. Смуглые чернобородые лица конников выдавали в них азиатов. У всех четверых за плечами висели колчаны со стрелами, а у левого бедра луки в кожаных саадаках. В руках наездники держали короткие копья.

– Персы! – крикнул Еврибиад, выхватив из ножен меч и быстро намотав на левую руку нижний край своего плаща.

Амомфарет и Аримнест тоже схватились за мечи.