Последний старец

«Молочный цех какой был, что ты! Полученную готовую продукцию сдавали, а часть ее на обмен возили, продавали в других районах, а как жить-то? Ведь нам никто ничего. Ездили чаще всего в Ярославль, на Толгу. От Мологи до Толги как ехать? Четыре часа на пароходе Tap-шин», тук-тук-тук, видный был колесный пароход. Что везли с собой? Масло, сметану, молоко, яйца, творог… С товаром ехало нас человек пять насельников артели, была среди них моя тетка Оля, она заведовала молочным хозяйством, председательница — Ольга Самойлова, еще кто-то, теперь уж я не припомню. На Толге нас встретят с радостью. Отец Григорий, был такой иеромонах, проводит нас на колокольню, места там много было у них, каморок всяких они понастроили для хранения… И так тихо, заботливо скажет нам: «Спите здеся!» Ведь места-то на колокольне много. Пуховики даст нам укрыться… у-ух! Я таких сроду не видывал. Да Господи! Пошли им всем Царствия Твоего Небесного, ведь какие хорошие, какие чистые люди были-то! Аух, теперя нету…

Наутро встанут, мы им продукты, они нам «агча» — деньги, значит. Так, родные мои, было, и было до той поры, пока не кончилось.

Ольга Ивановна Груздева умерла в молодом возрасте, всего сорока двух лет, в 2 часа ночи 4 сентября 1926 года. Время «пролеткульта» явно ей не подходило. Не случайно отец Павел с особенной нежностью относился к Ольге…

Мельничиха Параскева — Параскева Ефимовна Скобелева, 44-х лет по списку 1920 года — значится как «заведующая ветряной мельницей». «Прекрасно работала топором, — пишет о ней отец Павел, — была прекрасный столяр, сама ковала мельничные жернова, обладала огромной физической силой. Умерла в блокаду Ленинграда». У Параскевы на мельнице была помощница, звали ее Анна.

Еще одна Анна, по фамилии (или прозвищу) Богорадка — «маляр, стекольщик, трубочист и жестянщица, ремонтировала крыши и ковала лошадей, причем подковы делала сама. Но вот горе — не было у нее молотобойца».

Не зря уважали в округе мологских монахинь — это действительно были мастера на все руки, владели не одним ремеслом, «прекрасные труженики, безупречно честные». И лошадей ковали, и крыши чинили, и молебны служили — из разных людей и судеб складывается тот могучий соборный характер монашествующего на Руси, который — словно соль земли русской («если соль перестанет быть соленой, то что сделает ее соленой?»). Начало этому характеру положил еще на заре христианства на Руси Илья Муромец, принявший постриг и схиму в Киево-Печерской Лавре. Поэтому и двинулись большевистские антихристовы полчища на монастыри, словно на главные крепости русские. Ведь те же мологские монашки — на 99 процентов самого пролетарского происхождения, выходцы из крестьянского сословия, реже — мещанского, единственный случай (Маргарита Введенская) — из мелкопоместного дворянства. Но вглядываясь в далекие лики и могучую внутреннюю стать тружениц Афанасьевской общины, невольно вспоминаешь некрасовское: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» Кстати, о горящей избе. В 1921 году по неосторожности сестры Анисий Левашовой, которая была келейницей у игуменьи Августы, а в артели выполняла обязанности рядовой рабочей, случился большой пожар, так что сгорел весь западный корпус, в котором располагались сестринские кельи. «Монастырь горел 30 июня 1921 года в 10 часов дня в среду, загорелось на подволоке у Онисьи игуменской», — сделана запись в дневнике о. Павла. Корпус был вскоре заново отремонтирован руками сестер, а со времен пожара осталась память об одном удивительном случае, связанном с иконой Почаевской Божьей Матери.

Эту икону привезла из Почаева монахиня Елизавета Иевлева, родная сестра мологского купца Александра Павловича Иевлева, у которого в мясной лавке служил еще до своего призыва в армию, т. е. до 1914 года, отец Павла Груздева — Александр Иванович. Матушка Елизавета, монастырский врач, хранила Почаевскую икону у себя в келье, и чудесным образом, когда выгорел полностью весь корпус, келья с иконой из Почаева осталась невредимой. Эту икону монахиня Елизавета передала потом Павлу Груздеву со словами: «Храни ее как зеницу ока». Отец Павел каждый раз в празднование иконы Почаевской Божией Матери, которое совпадает с Рождеством Богородицы, служил водосвятный молебен перед этой иконой.

«Непроходимыя врата, тайно запечатствованныя, Благословенная Богородице Дево, приими моления наша и принеси Твоему Сыну и Богу, да спасет Тобою души наша».

При пении тропаря Почаевскую икону погружают в воду, так делалось с 1918-го, и хоть бы одна трещина на иконе появилась! Отец Павел завещал эту икону своему воспитаннику, священнику, сейчас Почаевская икона из Мологи хранится у него, так же празднуется, так же погружается в водосвятную чашу с пением тропаря: «Пред святою Твоею иконою, Владычице, молящиеся исцелений сподобляются, веры истинный познание приемлют, и агарянския нашествия отражают. Тем же и нам, к Тебе припадающим, грехов оставление испроси, помыслами благочестия сердца наша просвети, и К Сыну Твоему молитву вознеси о спасении душ наших»