Последний стратег

«Генерал М. В. Алексеев знает лично сестру милосердия М. А. Нестерович, бывшую на Дону и оказывающую большие услуги вновь формирующейся армии».

   — Спасибо, Михаил Васильевич, за доверие.

   — Что вы, Мария Антоновна. Это вам нижайший от моих добровольцев поклон. Скажите, сколько вам лет?

   — Двадцать один.

   — Да, потому много и делаете, что ещё так молоды. Отчёта себе не отдаёте, как это опасно. Вы русская?

   — Нет, полька.

   — Полька? Тем похвальнее. У меня к вам огромнейшая просьба.

   — Какая, господин генерал?

   — У многих наших офицеров остались в Москве семьи. Помогите им от имени вашего комитета, если можете, какими-то, пусть и небольшими, средствами. Список семей с адресами уже составлен моим адъютантом.

   — Хорошо. Думаю, что помочь сможем.

   — В последующих делах держите связь с капитаном Алексеевым, моим однофамильцем. Он в армии ведает делами контрразведки...

Нестерович возвращалась вместе со своим товарищем по антибольшевистскому подполью Андриенко. Их не раз выручали в пути документы, полученные в комитете «Союза бежавших из плена».

В Москве Нестерович сразу отправилась к финансисту Оловянишникову, на которого надеялся лично знавший его генерал Алексеев. Прочитав письмо, банкир сказал:

   — Передайте Алексееву, что денег мы ему не дадим. Пусть берёт их где угодно - в Англии, Америке, Франции. У нас денег нет.

   — Но генерал Алексеев рассчитывает на денежную помощь москвичей...

Оловянишников сказал, как отрезал:

   — Напрасно надеется. Позвольте, милостивая сударыня, с вами раскланяться...

Следующий визит Нестерович нанесла известному московскому промышленнику Гучкову. Тот внимательнейшим образом прочитал адресованное ему с Дона письмо и сказал:

   — Я весь к вашим услугам. Сделаю всё, что только могу сделать.

   — Мне лично ничего не нужно. Но прошу вас, сделайте это для спасения вашей родины.

   — Вашей родины! А разве Россия вам не родина?

   — Моя родина - Польша. А гибнущую Россию мне жаль, Николай Иванович. От генерала Алексеева убедительнейшая просьба. Добровольческая армия крайне нуждается в деньгах. Требуется хотя бы сто тысяч рублей.

   — Могу дать для передачи генералу Алексееву только пять тысяч. И объясняю, почему так мало. Сейчас я занят отправкой офицеров в Сибирь. Туда идут из Москвы большие суммы, а оружие и снаряды доставят японцы. У меня с ними связь.

   — Можно ли нам будет рассчитывать ещё на вас?

   — Безусловно. Помощь Дону я лично уже оказываю. Передайте Алексееву и атаману Каледину, что на днях в Новочеркасск должен прибыть санитарный поезд номер четыре, из Ставки, из Могилёва с запасами медикаментов и перевязочным материалом на полтора миллиона рублей. Заведует поездом мой зять Карпов, а сестрой милосердия едет моя дочь. Поезд вышел из Могилёва, как будто направляясь через Дон на Кавказский фронт.

   — Добровольцы и атаман Каледин вам за это будут премного благодарны, Николай Иванович.

   — Что вы, Мария Антоновна. Сущие пустяки...

«Санитарный поезд Императрицы Александры Фёдоровны» благополучно прибыл в Новочеркасск. Медицинская часть и казачьего Войска Донского, и Добровольческой армии получили благодаря трудам одного из братьев Гучковых значительное «пополнение».

После Оловянишникова и Гучкова связная генерала Алексеева посетила немало московских банкиров и промышленников. Большинство из них в помощи не отказывали, но денег давали мало. Так, граф Олсуфьев передал три тысячи рублей. Состоятельнейший банкир Второв - десять тысяч. Его супруга со слезами в глазах просила Нестерович:

   — Господи, пусть только они наступают на Лиски и дальше к нам. Москва их засыпет золотом...

Зимой поток желающих сражаться под знамёнами Белого движения не иссякал. В среднем за день приезжали в Новочеркасск и записывались в ряды белой армии 75-80 добровольцев. Алексеева и Корнилова радовало то, что это были бойцы, на которых можно положиться в самом трудном деле. Их не надо было гнать в бой, уговаривать и агитировать: в атаку они поднимались по первому же приказу своего командира и шли в лоб на пулемётный огонь.

Нижних чинов из числа фронтовиков прибывало мало. Белую армию пополняли в самом начале 1918 года больше всего молодые офицеры, юнкера, студенты, кадеты и гимназисты старших классов. Многих привлекала «романтика» начинавшейся Гражданской войны:

   — Хочу умереть за единую и неделимую великую Россию!..

Сложность формирования Добровольческой армии состояла и в следующем. Винтовок, огнестрельных припасов, обмундирования, обуви и другого снаряжения на войсковых складах Дона почти не оставалось. Хуже всего было с орудиями и снарядами к ним.

Оружие и патроны добывали как только могли. Отбирали у проходивших через Ростов и Новочеркасск воинских эшелонов, едущих с фронта «по домам». Покупали и меняли на продукты питания через скупщиков в железнодорожных поездах, проходивших через Область Войска Донского.