Последний стратег

Полковник Алексеев, к числу старожилов кафедры не относившийся, до того молчавший, позволил себе высказаться:

   — Чтобы пойти на созыв конференции по разоружению, правителям надо иметь политические способности военных вождей.

   — Вы хотите сказать, Михаил Васильевич, что наш государь таких способностей не имеет?

   — Нет. Такой мысли я не утверждаю. Но каждый монарх во многом подвластен своему окружению. Вот о его политических способностях я и хочу сказать.

   — Тогда ваше мнение: состоится ли в голландской Гааге конференция по разоружению или нет?

   — Могу убеждённо сказать, что такой конференции на уровне глав правительств в обозримом будущем не предвидится.

   — Обоснуйте ваше утверждение.

   — Разоружение возможно только при добровольном обоюдном согласии. Но пойдёт ли на такой шаг османская Турция, которая цепляется за Балканы, Прусское королевство, превратившееся в Германскую империю, или Япония, которая размещает военные заказы где только можно? Вот в чём вопрос.

   — Здесь спорить не приходится. В Стамбуле, Берлине и Токио никому из власть держащих разоружение даже не приснится.

   — Тогда реальность созыва Гаагской конференции сводится практически к нулю. Значит, спорной проблемы простонет.

   — А как же тогда понимать инициативу России, которая разошлась по европейским столицам?

   — Думаю, что она останется для истории только инициативой российской дипломатии.

   — И это всё?

   — Конечно. Наши дипломаты, как порой кажется, лишены чувства реальности и потому демонстрируют европейским столицам отсутствие политических способностей.

   — Резковато сказано, Михаил Васильевич. Но таковы наши сегодняшние реалии.

   — Дай Бог, чтобы ими не обладали военные вожди России, за идеей разоружения не просмотрели вооружение соседей на континенте...

Алексеев до и после революционного потрясения 1917 года считал, что император Николай II обладал немалыми политическими способностями. Здесь он был противником тех, кто утверждал, что у последнего Романова «отсутствуют политические способности» управления Российским государством.

По умозаключениям Алексеева, государь свои политические решения принимал вовсе не под чьим-то влиянием. Николай II был человеком на российском престоле откровенно мягким, но не слабым. Непоколебимым он становился там, где ему не позволяли поступать иначе жизненные принципы. Хорошо известно, что в политике, при решении военных вопросов, как и в личной жизни, Николай II руководствовался «чистой совестью». Но при управлении государством такой метод далеко не всегда приносил ожидаемые плоды.

Поэтому инициатива российского императора о созыве В1899 году первой в мировой истории конференции по разоружению в Гааге, конечно же, была обречена на неуспех. Инициатива оказалась «гласом вопиющего в пустыне», под которой подразумевался мир на рубеже XX столетия. Мир, в котором назревала схватка за его передел.

Ещё при службе в Генеральном штабе, при преподавании в Николаевской академии за Алексеевым сослуживцы заметили нерасположенность к Германии, к её военной машине. Как-то раз Михаила Васильевича спросили:

   — Почему у вас такая предвзятость в суждениях относительно Германии?

   — Потому что она наиболее вероятный противник России в Европе.

   — Но ведь при определённой раскладке сил Берлин может стать военным союзником России.

   — Вполне возможно. Но прочного российско-германского союза не случится.

   — Наши дипломаты, вернее, часть их, считают такой союз вполне вероятным.

   — Союзу России и Германии не бывать. Париж не позволит. И Лондон, хотя с Британией мы почти всегда были и есть в натянутых отношениях.

   — Вы имеете в виду французские вклады в наши банки?

   — Конечно, их. И то, что мы с Францией не имеем общей государственной границы.

   — Но ведь Германия может пойти, как уже не раз было, на Запад. Под Парижем же пруссаки стояли.

   — Верно, стояли. Только почему-то на французских и бельгийских землях в Берлине свободного жизненного пространства никто не видит. Эльзас и Лотарингия - это не степи Малороссии.

   — Вы не германофил.

   — Решительно нет. Да и к тому же в Европе никто так не готовится к войне, как германский кайзер...

Показательно, что когда полковник Алексеев читал академические лекции по истории русского искусства, то он особо упоминал отдельные страницы ратной летописи России. Это были Ледовое побоище - победное творение князя Александра Невского, Ливонские походы царя Ивана Грозного, Семилетняя война, в ходе которой русские войска овладели прусской столицей - городом Берлином. При этом Алексеев всегда напоминал слушателям:

   — Победы в войнах - лучшая традиция Русской армии. Она будет продолжена и в наши с вами годы...

Служба шла привычным чередом, без каких-то всплесков в карьере офицера-генштабиста, осевшего на много лет в столице. В 1904 году последовало присвоение «по высочайшему соизволению» долгожданного чина генерал-майора.

Так будущий полководец императора Николая II, Временного правительства и Белого движения в 47 лет вошёл в состав российского генералитета.