Последний свет Солнца

— Оставаться там до отплытия и сойти в следующем порту. Вероятно, в Фериересе.

Он видел, что она смотрит прямо на него.

— Невидимый? С конем? На корабль?

Он снова кивнул.

Она рассмеялась. Берн почувствовал, что опять краснеет.

— Тебе это кажется смешным? Сила вашей собственной вёльвы? Женская магия?

Девушка попыталась взять себя в руки, прижала ладонь ко рту.

— Скажи мне, — наконец спросила она, — если тебя нельзя увидеть, как же я на тебя смотрю?

Сердце Берна сильно стукнуло в ребра. Он провел ладонью по лбу. И обнаружил, что на мгновение потерял дар речи.

— Ты, э, одна из них. Ты тоже — часть, э, сейта?

Она сделала шаг к нему. Он увидел, как она покачала головой под капюшоном. Теперь она уже не смеялась.

— Берн Торкельсон, я тебя вижу, потому что никакое заклятие на тебе не лежит. Тебя схватят, как только ты въедешь в город. Поймают, как ребенка. Она тебе солгала.

Он глубоко вздохнул. Посмотрел на небо. Призрачная луна, ранние весенние звезды. Его руки, держащие поводья коня, дрожали.

— Зачем ей… она сказала, что ненавидела Хальдра так же сильно, как и я.

— Это правда. Он не был нам другом. Но Тонконогий мертв. Ей пригодится расположение того, кто теперь станет правителем. Если она тебя поймает — а им еще до полудня сообщат, что она тебя околдовала и заставила вернуться назад, — она сможет его добиться, не так ли?

Берн больше не чувствовал себя защищенным.

— Нам здесь нужна пища и рабочие руки, — хладнокровно продолжала она. — Нам нужно, чтобы в городе нас боялись и помогали нам. Всем вёльвам это необходимо, где бы они ни жили. Ты дал ей возможность начать заново после долгой ссоры с Хальдром. Твой приход сюда сегодня ночью был для нее подарком.

Он подумал о женщине, нависшей над ним в постели, при свете одного лишь очага.

— Во многих смыслах, — прибавила девушка, словно читая его мысли.

— Она не обладает силой, у нее нет сейта?

— Я этого не говорила. Хотя думаю — нет.

— Нет никакого колдовства? Ничего, что может сделать человека невидимым?

Она снова рассмеялась.

— Если один метатель копья не сумеет попасть в цель, ты решишь, что копья бесполезны? — Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица. Он кое-что понял.

— Ты ее ненавидишь, — сказал Берн. — Поэтому ты здесь. Потому что… потому что она дала змею укусить тебя!

Он видел, что она удивлена, впервые колеблется.

— Я ее не люблю, — согласилась она. — Но я не пришла бы сюда из-за этого.

— Тогда из-за чего? — спросил Берн почти с отчаянием.

Снова пауза. Теперь ему хотелось, чтобы было светло. Он все еще не видел ее лица. Она сказала:

— Мы родственники, Берн Торкельсон. Я пришла сюда из-за этого.

— Что? — Он был ошеломлен.

— Твоя сестра замужем за моим братом, на материке.

— Сив замужем за?..

— Нет, Атира замужем за моим братом Гевином.

Он вдруг рассердился, сам не зная, почему.

— Это не делает нас родственниками, женщина.

Даже в темноте он увидел, что обидел ее.

Конь снова пошевелился и легонько заржал, ему надоело стоять.

Женщина сказала:

— Мой дом далеко. Твоя семья — самые близкие мне люди на этом острове. Прости мою самонадеянность.

Его семья лишилась земли, отец сослан. Он стал рабом, и ему предстоит спать в сарае на соломе еще два года.

— При чем тут самонадеянность? — грубо спросил Берн. — Я вовсе не это имел в виду. — Он и сам не знал, что имел в виду.

Повисло молчание. Он усиленно думал.

— Тебя отдали в ученицы к вёльве? Сказали, что у тебя дар?

Капюшон качнулся сверху вниз.

— Любопытно, как часто у незамужних младших дочерей обнаруживается дар, правда?

— Почему я никогда о тебе не слышал?

— Нам не полагается поддерживать отношения с другими людьми, чтобы быть более независимыми. Вот почему сюда привозят девушек из дальних деревень. Все ясновидящие это делают. Но я разговаривала с твоей матерью.

— Неужели? Что? Почему…

Снова она пожала плечами.

— Фригга — женщина. Атира велела мне кое-что ей передать.

— У вас у всех есть свои хитрости, да? — Берн внезапно почувствовал обиду.

— Неужели мечи и топоры намного лучше? — резко спросила она. Она снова смотрела на него в упор, хотя он понимал, что темнота скрывает и его лицо тоже. — Мы все пытаемся построить свою жизнь, Берн Торкельсон. И мужчины. И женщины. Иначе почему ты сейчас находишься здесь?

Его снова захлестнула горечь.

— Потому что мой отец — глупец, который убилчеловека.

— А что такое его сын?

— Глупец, который умрет раньше, чем взойдет следующая луна. Хорошенький способ построить жизнь. Полезный у тебя родственник.

Она ничего не сказала, отвела взгляд. Он снова услышал ржание коня. Почувствовал ветер, перемену в ветре, словно ночь действительно повернула и двинулась теперь к рассвету.

— Змей, — неловко произнес он. — Он…

— Я не отравлена. Только больно.

— Ты… прошла долгий путь до этого места.

— Одна из нас караулит всю ночь снаружи. Мы дежурим по очереди, младшие. Люди приходят в темноте. Вот так я увидела тебя на коне и сказала ей.

— Нет, я хотел сказать — сейчас. Чтобы меня предостеречь.

— А! — Она помолчала. — Значит, ты мне веришь?

В первый раз прозвучала нотка сомнения, печаль.

Она предавала ради него вёльву. Он криво усмехнулся.