Последний свет Солнца

— Он использует эрлингов, — сказал Бранд. Веселье утихло. — Поверьте. Ингемар Свидрирсон — его союзник здесь, в Эрлонде, помните? Платит ему дань.

— Так покажем ему! — крикнул кто-то.

Это предложение получило всеобщую поддержку в еще более грубых выражениях. Берн стоял на месте и слушал. Он здесь слишком недавно и понятия не имел, какой курс лучше. Они потеряли почти треть людей, могли управлять пятью ладьями, но если придется сражаться в море…

— Сделаем это в следующий раз, — крикнул Карстен Фридсон. — А сейчас просто давайте доберемся до дома с оставшимися людьми и кораблями. Лучше всего на юг, говорю я, к другому берегу, потом повернем вдоль него на восток. Элдред не рискнет отойти так далеко от собственного берега просто ради того, чтобы найти нас в море.

Это разумно, подумал Берн. Пусть новые корабли англсинов у Дренгеста готовы, но моряки еще не успели набраться опыта. И эти корабли, если они даже спущены на воду, — это все, что стоит между ними и домом. Наверняка они сумеют проскользнуть мимо них.

Перед его глазами внезапно, неожиданно, возник яркий образ Йормсвика. Его стены, ворота, казармы, каменистый берег, на который обрушиваются волны, кособокий поселок рядом с крепостью, где он чуть не погиб в ночь перед тем, как завоевал право войти в город. Он вспомнил о Тире. Теперь она стала его шлюхой. Он убил Гурда, который прежде предъявлял на нее права.

Вот так это бывает в Йорсмвике. Ты покупаешь себе тепло зимой так или иначе. Шлюхи, не жены, в порядке вещей. Но тепло найти можно, очаг, компанию: он не один, он не раб, у него может появиться шанс, если он научится убивать и оставаться в живых, сделать себе имя в этом мире. Торкел этого добился.

И едва Берн подумал об отце, он услышал, как Бранд Леофсон произнес неестественно четким, далеко слышным голосом:

— Мы пока не поплывем домой.

Снова молчание, потом:

— Что это значит, во имя Тюнира? — крикнул Гар Ходсон с четвертой ладьи.

Бранд посмотрел на него через другие корабли. В темноте они все выглядели смутными тенями, всего лишь голосами, если не стояли рядом с фонарями. Берн сделал шаг от поручней.

— Это значит, что тот змей сказал одну правильную вещь. Слушайте. Этот поход самый худший за многие годы для всех нас. Сейчас плохое время для неудач, когда Видурсон строит планы на севере.

— Видурсон? Ну и что? — крикнул Гар. — Бранд, мы потеряли команду целой ладьи…

— Я знаю, что мы потеряли! Теперь я хочу найти! Нам это необходимо. Послушайте меня. Мы поплывем на запад, чтобы вернуть меч Вольгана. Или убить человека, который его захватил. Или и то и другое. Мы отправимся в то поселение, как оно там называется.

— Бринфелл, — услышал Берн свой голос. Он звучал глухо.

— Вот именно, — сказал Бранд Леофсон, кивая головой. — Поместье ап Хиула. Мы сойдем на берег с достаточным количеством людей, оставим часть людей у ладей, найдем это место, сожжем его, захватим заложников.

— Как мы потом попадем домой? — спросил Карстен. Берн услышал в его голосе новую нотку: Карстен заинтересован, увлечен. Это был неудачный поход, после него нечего предъявить, кроме собственных потерь. Ни одному из участников не хотелось провести зиму, слушая рассказы об этом.

— Решим, когда закончим. Обратно тем же путем или по южному маршруту…

— Слишком поздно в этом году, — сказал Гар Ходсон. Берн увидел, как он перешагнул на ладью Карстена.

— Тогда вернемся этим же путем. К тому времени Элдред уже высадится на берег. Или перезимуем на западе, если понадобится. Мы это тоже раньше проделывали. Но мы сделаем что-нибудь до того, как покажемся дома. А если вернем этот меч, то нам будет что показать Кьяртену Видурсону, если у этого северянина возникнут идеи, которые нам не понравятся. Кстати, кто-нибудь из вас здесь считает, что нам нужен король?

Гневные крики. У Йормсвика на этот счет было свое мнение. Короли ограничивают права, устанавливают налоги, любят сносить городские стены, если они им не принадлежат.

— Карстен? — Голос Бранда перекрыл крики.

— Я — за.

— Гар?

— Сделаем. Нам надо отомстить за товарищей.

“Но не на западе, — подумал Берн. — Не там”. Это не имело значения. Он почувствовал, с искренним удивлением, как быстрее забилось его сердце. Его отец не хотел, чтобы они отправились на запад, но Ивар мертв, они не пляшут под его музыку, не должны слушать и Торкела тоже.

Отнять утраченный меч Вольгана у сингаэлей. В первом же его набеге. Это запомнят, об этом всегда будут помнить. Берн прикоснулся к молоту Ингавина, молоту отца на своей груди.

У того стихотворения, которое он процитировал отцу в реке, была еще одна строфа, они все ее знали, во всех землях эрлингов:

Скот умирает, и человек умирает
Каждый рожденный будто свеча в ночи догорает
Станет пеплом огонь и камнем остывшая лава
Никогда не умрет однажды добытая слава